За строками протоколов - страница 7

Письма продолжали идти.

Ждал. Верил и не верил. Надеялся...

И всё-таки произошло это неожиданно. Вызвали к начальнику колонии:

— Читайте определение! Распишитесь!..

И вот оно — самое главное:

Через неделю Николай шагал по городу. И сразу же на завод; благодарил всех, а ему жали руку, поздравляли.

— Ты не нас благодари, — сказал мастер, тот самый пожилой мужчина, который чуть было не повздорил с Коваленко. — Сходи в областную прокуратуру. Там, чтобы тебя из тюрьмы вытащить, гору бумаги исписали.

— Ну как же я туда... Неудобно, да и страшновато как-то.

— Не бойся, парень, спасибо сказать никогда не бойся!

А Нина говорит:

— Ты вот привез мне шкатулку, что в колонии сделал, папиросницу. Давай лучше подарим ее областному прокурору!

Рабочий день в областной прокуратуре начинается в десять утра. Хлопают двери, стучат пишущие машинки. Около одиннадцати прибывает почта: заявления, истребованные из суда для проверки дела, приказы Генерального прокурора, прокурора республики.

Документы регистрируются, им присваиваются номера, заполняются карточки.

Вот жалоба на неправильное увольнение: если заявитель прав — незаконный приказ будет отменен. Вот пухлое уголовное дело о хищении леса — молодой следователь просит совета. Пенсионер жалуется на решение суда, отклонившего заявленный им иск. Нужно потребовать гражданское дело и проверить его. Вот сообщение о злоупотреблениях в совхозе, — оно будет тщательно проверено...

Государственный советник юстиции третьего класса Толмачев недавно ушел на пенсию. Теперь на его месте другой областной прокурор. А шкатулка по-прежнему стоит на столе рядом со старинным письменным прибором.

Советский проспект — деловой центр Красногорска. Здесь расположен райисполком, конторы заготовительных организаций, столовая, универмаг, продмаг райпотребсоюза и другие крупные и мелкие торговые «точки».

Витрины одной из этих «точек» под вывеской «Хозяйственные товары» сверкают никелем. И внутри магазина блеск металла и сияние стекла. Где-то в углу приютился отдел шорных товаров, химикалии, краски, кисти. Бойко работает кассирша. Получив от покупателя чек, она ставит на нем какую-то закорючку, отсчитывает сдачу:

— Следующий!

За прилавками три девушки в светлых блузках. Привычные руки быстро заворачивают покупки. Слышится мелодичный звон. Это ударяет о край чашки карандаш.

Вот одна из продавщиц, поручив подруге свой отдел, скрылась за дверью в служебное помещение. Пройдя небольшой, заставленный ящиками коридор, она просунула голову в приоткрытую дверь со стеклянной табличкой: «Заведующий магазином».

Комната — метров четырнадцать. В центре — письменный стол, у окна — еще стол, попроще. Небольшой шкаф, диван. Косые лучи солнца падают на столы. Легкий сквознячок шевелит гардины.

За столами две женщины.

Заглянув из темного коридора в комнату, девушка щурится.

— Антонина Ивановна, — обращается она к женщине за письменным столом, — семейное мило кончилось. Выдайте, пожалуйста, еще.

— Я же сегодня утром дала тебе, Женя, целый ящик.

— Продали всё. Много покупателей, ведь три дня магазин был закрыт на переучет.

Антонина Ивановна и Женя уходят в кладовую. Вскоре заведующая возвращается, садится за стол и снова углубляется в свои бумаги.

Антонине Ивановне Васильевой тридцать шесть лет. Это высокая, худощавая женщина. Ее узкое с тонкими чертами лицо почти всегда серьезно, озабоченно. Темные волосы причесаны на пробор и собраны в плотный узел на затылке. Она не пудрится, не красит губы и оттого кажется немного старообразной, немного старомодной. Но ни внешняя простота, ни случайная улыбка, чуть трогающая узкие губы, не могут скрыть решительного характера, властность сквозит в ее взгляде, чувствуется в обращении с людьми. Шесть лет она работает в Красногорске, и знакомых у нее много, но друзей нет.

Рядом, за простым столом, ревизор областного торга Наталья Николаевна Неделина. Она маленькая, полная, но живая, подвижная и, наверное, добродушная.