За тебя. Вернуть (СИ) - страница 4

Но ответ женщины разбил радужные надежды, как разбился бы хрустальный бокал об этот самый каменный пол.

— Это поместье Графа Шарля Агейского.

— Кого? — опешила я. Лихорадочно соображая, не могла вспомнить никого с таким именем. Англия? Шотландия?

— Шарля Агейского. Графа. Владельца прилегающего Серого моря и части Светлых земель по Наилевому соглашению, которое было заключено в 1853 году от Падения Звезды, — тихим спокойным голосом оповестила женщина, упрямо всматриваясь в меня.

Допустим, я подзабыла школьную и институтскую программы по истории, но с географией не все так плохо и Серое море со Светлыми землями вогнали в ступор.

Я уверена, более глупого выражения лица она никогда до этой секунды не видела. Рот открывался и закрывался, мысли не были способны оформиться в членораздельную речь.

— О, — наконец выдавила я. — Теперь все ясно. — Лицо женщины не выражало изумления, как будто она привыкла к таким нервным барышням. — Ну, я пошла.

Ноги очевидно тряслись, и даже длинная байковая ночнушка не скрывала позорного танца коленей.

— Куда?

— Туда, — я ткнула пальцем за свою спину, противоположную сторону от женщины, и в подтверждение слов шагнула назад.

— Иди, конечно, — согласилась она. — Но когда тебя поймает стража, не забудь сказать, что ты из дома Графа Агейского, чтобы не в темницу бросили, а сюда привели. Хорошо?

— Обязательно, — буркнула я и бросилась прочь, пока женщина не передумала.

Какой абсурд, право слово.

Слетев с лестницы и не встретив сопротивления, наконец-то оказалась перед тяжелой дверью, сделанной из темного дерева. Передняя панель кропотливо испещрена мелким узором, врезанным в полотно, и представляла собой скопище цветов. На диво красиво, но времени оценивать фантазии не было. Я налегла на нее плечом, и оказалась на крохотном полукруглом крыльце с двумя ступенями, ведущими к широкой подъездной дороге.

Крик вырвался непроизвольно.

Теплый ночной ветер мягко бегал по коже. Запах лета, цветов, остывающей земли. Не было ни одного намека на зимний холод и снег.

Что происходит?!

Что, черт возьми, происходит?!!

Я летела вперед, больно искалывая ноги, очевидно, что в кровь. Животный страх гнал прочь от проклятого места. От несуществующего лета. От какого-то Графа и падения звезды.

Через пятьдесят метров угадывались ворота в темноте ночи.

По пути, обернулась назад и подняла глаза, чтобы оглядеть дом. Замок, возвышающийся тяжеловесной грудой камней, не имел претензий на художественность. Несколько башен со шпилями, десяток окон, квадратные формы.

Замок.

Я бежала, как не бегала даже в школьные времена на эстафетах для получения «отлично» в дневник. В воротах обнаружилась узкая калитка, которая осталась незапертой на ночь, и вывела на освещенный бульвар. Глаза метались от здания к бордюрам, от людей к фонарям. Все тут было необычно, непривычно для моего образа и стиля жизни. Дома были словно из восемнадцатого века Лондона георгианского стиля со своей симметрией, четкостью форм, сложенных преимущественно из красных кирпичей. В фонарях горел огонь. Настоящий желтый огонь, украшающий свечением любые детали, делающий их причастными к своей игре светотени. Женщины ходили в платьях, скрывающих ноги и плечи, реже в штанах, мужчины выглядели более привычно: брюки со стрелками, сюртуки, подобие пиджаков, туфли. И тут не было зимы. Не было моей московской зимы.

Я шарахалась ото всех, как от чумных. Однозначно, чужаки очень опасны. Меня предусмотрительно обходили и провожали непонимающими взглядами, обдавали бранью и жалостью.

В голове царила уже не столько паника, сколько обреченность. Оказаться неведомо где, без малейшего представления о происходящем. Непонятные имена, собственная история. Другой мир.

Плечи передернулись, слезы подкатили к горлу. Сжавшись в комок в темной улице, заплакала испуганным ребенком, натянув ночнушку на колени.

Через час, когда в моем убежище послышались шаги и звуки подвыпивших голосов, я, не раздумывая ни секунды, снова бросилась бежать, руководствуясь чувством самосохранения.

В итоге, оказавшись прижатой спиной к выкрашенному желтым дому, так по его стене и двигалась, до тех пор пока не провалилась в проем подворотни. Запах помоев подействовал отрезвляюще, словно оплеуха.