За улыбку ребенка - страница 5

Даллас нервно заломила руки:

– Мы больше не будем ставить машину на ваше место, правда, милый? Мы не знали.

Не обращая на неё внимания, Сэм плюхнулся на диван, с треском открыл банку пива и погрузился в изучение спортивного раздела газеты.

Умиротворённая робостью Даллас, женщина несколько расслабилась.

– Ну, так теперь вы знаете.

Даллас подошла поближе к двери.

– Да, теперь мы знаем. Мы не хотим ссориться с новыми соседями.

На лице женщины появилось нечто вроде жалости.

– Как тебя зовут, детка?

Даллас не стала уточнять, что она значительно старше, чем выглядит.

– Даллас. Даллас Пуласки. А это мой муж, Сэм.

– Муж, говоришь? – Женщина явно не поверила ей, чего Даллас и добивалась. – Я Полли. Живу напротив. Если захочешь узнать ещё чего-нибудь о местных порядках, спроси у меня. Загляни как-нибудь ко мне на чашку кофе, – добавила она таким тоном, будто оказывала Даллас огромную любезность.

Даллас встречала много таких, как Полли, и подозревала, что соседка блефует, пряча отчаяние и страх за гневом и агрессией.

– С удовольствием, – обрадованно произнесла она. – Благодарю за то, что зашли. – С этими словами Даллас закрыла за соседкой дверь.

– За что ты благодаришь эту ведьму? – проревел Сэм.

Зная, что Полли всё слышит, Даллас заорала в ответ:

– Ну, и ты мог хоть что-то сказать! Неужели мы должны начинать с вражды с нашими новыми соседями?

– Мы не задержимся здесь, и в любом случае я не хочу, чтобы ты подружилась с такой, как она.

– По-моему, она милая, – возразила Даллас, не отходя от двери.

– Милая? Да она мегера. И похожа на проститутку. Ты видела, как она раскрашена? Держись от неё подальше, ясно?

Даллас услышала звук закрываемой двери квартиры напротив и посчитала, что Полли узнала достаточно, чтобы посочувствовать ей.

Первый контакт состоялся быстрее, чем они ожидали. Оставалось надеяться, что и дальше всё пройдёт гладко.

– Так какое у тебя сложилось мнение о Полли? – спросил Сэм чуть позже, усаживаясь за кухонный стол. – Думаешь, сможешь с ней подружиться?

– Думаю, шанс есть. Она мне показалась одинокой; вероятно, ей необходим друг. Это приглашение на кофе явно было искренним.

– Но ведь у неё есть друзья. – Сэм улыбнулся. – Важные друзья, помнишь?

Даллас хихикнула с полным ртом.

– Ты ей поверил?

– Нет.

– И я не поверила. Но надо отдать должное её хладнокровию. Ты выглядел таким крутым парнем!

Сэм усмехнулся. Даллас улыбнулась в ответ. И они оба заморгали, удивлённые редким моментом весёлого взаимопонимания, которое тут же нарушил звон битого стекла и раздражённый крик прямо над их головами. Они автоматически посмотрели на засиженный мухами потолок.

– Ещё один домашний диспут, – заметил Сэм.

Даллас вздрогнула от разъярённого женского вопля.

– Интересно, нас так же слышно?

– Надеюсь.

– Как хотелось бы хоть раз поработать с шиком! – Даллас вздохнула. – Я бы с удовольствием пожила в роскошной квартире, повращалась бы в высшем обществе, горничная подавала бы мне горячую еду.

Даллас откусила кусок сэндвича с холодной индейкой и позволила себе увлечься приятными фантазиями.

Сэм резко прервал её мечты:

– У тебя ничего бы не вышло. Признайся, Сандерс. Ты рабочая косточка. Держу пар, твой отец был строительным рабочим или механиком. Я угадал?

Даллас уставилась на свою бумажную тарелку, теребя остаток сэндвича.

– Не знаю, – пробормотала она. – Может быть.

– Что значит – не знаешь?

– Я не знаю, кем был мой отец. – Она нахмурилась. – Я не помню даже свою мать. Она бросила меня совсем маленькой. Но я могу выполнить задание любого класса. Вот увидишь.

– Ладно, верю, – согласился Сэм. Улыбка сползла с его лица. – Ты здорово работаешь.

Слегка смягчившись, Даллас выпила полстакана молока и вытерла молочные усы кончиками пальцев. Отсутствие салфеток входило в правила игры.

Сэм закончил еду в молчании и заговорил, только когда швырнул бумажную тарелку в мусорный мешок и ополоснул свой стакан.

– Даллас! То, что я сказал о твоём отце. Ну… э… извини. Я не знал… ну, ты понимаешь. – Он откашлялся.

Даллас, нахмурившись, вытирала стол мокрой тряпкой. Она разоткровенничалась не для того, чтобы вызвать жалость. Ей не нужна жалость – ни Сэма, ни кого-либо другого.