За великую трассу - страница 17

Когда беглецы смотрели вверх и видели над собой светлые, плывущие облака, им казалось, что плывут не облака, а гнутся в сторону верхушки деревьев, вот-вот готовые бесшумно рухнуть на землю. Это было особенно страшно Круцкому. Он, как сова, закрывал отекшими веками глаза и едва не вскрикивал от страха…

К полудню они подошли к какому-то болоту. Впереди стояли сухие обгорелые сосны, по сторонам виднелся лозняк. Вдруг Круцкий присел. Нечеловеческий страх перекосил его сизое прыщеватое лицо.

- Собаки!.. Ты слышишь, Свистунов?

Круцкий вскочил, готовый в любую минуту рвануться и бежать. Свистунов прислушался. Лай собак доносился до слуха уже довольно отчетливо. Глаза диверсанта блеснули и погасли. Он порывисто прыгнул в сторону и, хлюпая по воде, побежал. Надо было искать спасения. Сзади шла погоня…

Круцкий, не раздумывая, последовал за ним. Он понял, почему Свистунов выбрал самый топкий участок болота - хотел сбить погоню со следа. Но едва они выбрались на сухое место, из-за стволов деревьев прямо на них уставились дула автоматов.

- Руки вверх! Ни с места! - послышался властный голос.

Круцкий упал на колени.

Вилли Рендол, ссутулившись, шел тротуару. День выдался знойный, душный. Серый гудрон плавился под палящими лучами солнца и, будто резина, вминался под ногами. В воздухе клубилась пыль. Синеватый дым от автомашин образовал на улицах туманную пелену. Тяжело было дышать.

На Пятой авеню инженер повернул к станции метро. Действовать надо было быстро, решительно. Стремительно спустившись по широкой лестнице, он подошел к платформе.

Людей в метро было много. Они шли бесконечным потоком. У каждого было свое направление, свое дело, свои заботы. Вилли не замечал никого, не прислушивался к бойким выкрикам, разговорам. Перед его глазами стояло хищное, ненавистное лицо Уолтера. «Шакал, полицейский бык…» - слова негодования готовы были вот-вот сорваться с его уст.

Где-то далеко послышалась знакомая сирена поезда, и через минуту из тоннеля донесся нарастающий шум. Сквозь толпу Рендол пробился ближе к остановке. Из тоннеля тянуло сыростью, плесенью. Стены станции были черными, грязными, покрытыми сажей, густой паутиной. Для тех, кто впервые попадал в это метро, все казалось странным, невероятным. Но местные жители уже привыкли к такому облику подземной дороги. Копоть на стенах была более чем полувековой давности. Она сохранилась с тех времен, когда здесь еще ходили паровозы.

Едва Рендол протиснулся в вагон, как двери закрылись, и поезд, завывая сиреной, помчался в глубину каменного тоннеля. Дрожало стекло в окнах, покачивались вагоны, угрожающе наклоняясь на поворотах. «Такова здесь вся жизнь, - заключил про себя инженер, - неустойчивая, ненадежная…»

Спустя полчаса, Рендол уже снова был на улице. .Здесь его сразу оглушили криками продавцы газет - белые и негритянские мальчики. Они размахивали свежими газетами, на лету хватали деньги.

- Красные на ракетном заводе Уолтера!-выкрикивал один из них. - Конструктор Вилли Рендол оказался коммунистом, бежал из города! Ожидаются интересные события!

На первой газетной полосе Рендол увидел свой портрет. Его разыскивали как преступника. Так он и предполагал!..

Инженер ускорил шаг. Он знал, что не так легко будет вырваться сейчас из города. Обстоятельства складывались на редкость сложные. Нужно было перехитрить полицию.

На углу Бродлея Вилли зашел в один из подъездов небоскреба. В этом доме жил его друг - артист Арси Бидл. Лифт был свободен. Инженер нажал кнопку, и клетка рванулась в высоту. На 38-м этаже Рендол вышел из лифта и побежал по узкому коридору. Возле одной из дверей он остановился, позвонил.

Ему открыл сам Арси.

- Вилли?! - удивился он и по-дружески обнял инженера. - Сколько лет, сколько зим…

- Тише, тише, Арси! Закрой дверь, все расскажу. - Рендол прошел в комнату друга, осмотрелся. - Ты один?

- Один. Все еще холостяком.

Усевшись, они взялись за руки и несколько минут разглядывали друг друга.

На стене пробили часы. Напротив стоял диван с обвалившимся сиденьем. Из него в комнату печально глядели ржавые пружины.