За живой и мертвой водой - страница 15

Через три дня Стефа пришла к тетке в Подгайчики. Тут ничего не было удивительного. Как–никак, тетка Марта была родной сестрой ее отца. Но Юрко знал — Стефа пришла, чтобы увидеть его. Он ушел в поле, залег в ячмене и ждал до тех пор, пока она не появилась на тропинке, ведущей в Бялополье.

Так началась их ранняя, чистая, тревожная любовь. Только бы увидеть, постоять минуту рядом, улыбнуться друг другу, спросить: «Ты придешь? Когда? Я буду ждать, я встречу…» И посмотреть вслед, проводить взглядом, помахать рукой.

Зима оборвала встречи. Только однажды пришла Стефа к тетке, принесла печальную весть — умерла мама. Юрко узнал об этом, когда девушка, так и не повидав его, уже ушла из села. Он догнал ее у креста. Стояли на заметаемой снегом дороге. Стефа плакала, он утешал ее, как мог, грел в своих ладонях ее застывшие пальцы. К весне умер дед. Осталась Стефа с бабкой и братиком.

Теперь у Стефы всей родни — Славка. Она поклялась умирающей матери, что не оставит его, вырастит, выведет в люди…

…Юрко осторожно постучал в темное окно.

— Кто там? — почти тотчас же послышался испуганный враждебный голос за стеклами.

— Откройте, вуйко…

Хозяин приоткрыл дверь, загораживая собой проход. Пригляделся, молча пропустил.

Вошли в темную хату. Тетка Марта узнала Стефу, мальчика, бросилась к ним от кровати, заголосила.

— Ой, лышенько мое, сиротки, бедные ваши головушки…

— Тихо мне! — вполголоса, злобно цыкнул на нее муж. — Хочешь, чтобы все село слышало?

У Юрка от этого недоброго голоса защемило сердце. Он знал, что Василь Гнатышин человек суровый, твердый и не любит их, братьев Карабашей. С Петром у него давняя скрытая вражда. Но ведь он не за себя просить пришел.

— Вуйко, я привел… — Он опустил на пол узел. — Хоть на время возьмите…

Недоброе молчание в ответ. Марта притихла, ожидая, что скажет муж. Его слово для нее закон. Так у них заведено.

— Неужели вы откажете? Ведь вы знаете, что случилось. Им некуда деться.

— А ты подумал, хлопче, что у меня у самого дети?

— Никто, ни одна живая душа знать не будет. Ведь они вам не чужие.

— Теперь такое время, что нет чужих и своих. Есть украинцы и поляки.

— Есть люди, вуйко, совесть человеческая.

— Совесть! — зло огрызнулся Гнатышин. — Какая теперь совесть? Ты пану бухгалтеру скажи… Он чью дочку убил? Свою или чужую? И то человек не такой простой хлоп, как я, а ученый в гимназиях, на курсах, обчитанный.

— Йой, что ты говоришь, Василь, — заголосила тетка Марта.

— Тихо! — повернулся к ней муж. — А то заткну глотку, умолкнешь навеки, дурная баба, безголовая. А ты, Юрко, не туда пришел. Я с поляками дружбы не имел, не имею и никакой политикой не занимаюсь. Как все, так и я.

— При чем тут политика… — укоризненно сказал Юрко.

— Тебе лучше знать при чем. Ты в школах учился, тебя в Киев Советы посылали.

— На одну ночь возьмите. Они ж родня вам.

— У меня родни среди поляков нет! — отрезал Гнатышин.

— Йой, сиротки мои бедные, — заплакала Марта, ломая руки.

— Замолчи, дура!

— Сердца у вас нет, вуйко… — сказал Юрко, ожесточаясь.

— Слушай ты… Юрко, — дрожа от злости, сказал Гнатышин. — Не у меня сердце ищи… Забирай их и иди из моей хаты. А не то… Молчать не буду.

Юрко стоял, сцепив зубы. Зачем он пришел в эту хату? Гнатышин подлый, трусливый человек. Он может предать. Из–за своей злобы, трусости.

— Вы будете молчать, вуйко, — сказал он с угрозой. — Так вам будет лучше…

— Ты меня пугаешь? — вскипел Гнатышин. — Щенок! Да я первому Петру вашему скажу, какого он братца имеет.

Юрко был готов сорвать с плеча ружье и выпустить оба заряда в этого ненавистного ему человека.

— Вуйко, вы еще не знаете меня, — хлопец задыхался от гнева. — Мы уйдем… Слышите? Только святым богом присягаю, вы будете молчать, как тот камень, что стоит у вас на воротах. Если языком болтнете, — сожгу хату и весь двор сожгу. Поверьте мне… Из могилы встану, а отблагодарю, как следует, полной мерой. Так, чтобы вы знали и даже во сне помнили… Прощайте на этом.

— Иди по доброму, — глухо отозвался Гнатышин.

— Хоть Славку оставь, Василь, — взмолилась Марта. — Ведь он украинец, ни в чем не виноват…

Она потянула мальчика к себе, но мальчик испугался, заплакал громко, обхватив руками шею сестры.