Забайкальцы. Книга 4. - страница 9

Высокое безоблачное небо голубело над станицей. Жаркий начинался день, опустели широкие елани, на черных полосах свежей пахоты одиноко торчали покинутые пахарями плуги. Распряженные быки и лошади спасались от жары и овода в зарослях тальника возле речки. На полевых станах дымили костры, возле чаевали хлебопашцы. Все они после чая забьются в палатки, берестяные балки и под телеги, чтобы отоспаться, пока не спадет полуденный зной. Все живое попряталось от жары, все вокруг словно вымерло, затихло. Лишь в поселке Покровском необычное оживление: по главной улице с песнями проходил 1-й Забайкальский казачий полк. Посмотреть на казаков сбежались со всего села девки, бабы, старики. Казаки в полку как на подбор: молодые, боевые, обмундирование на всех одинаковое: гимнастерки цвета хаки и такие же брюки с лампасами. Сотня за сотней стройными рядами шли они, колыхая пиками, подмигивая молодухам.

Не в ладах с революцией были казаки Чалбучинской станицы. Из всех ее пяти сел не более десятка человек ушло к красным, все остальные служили в номерных белогвардейских полках, батареях и в станичной дружине. Поэтому и отношение сельчан к первому полку самое доброжелательное: девки улыбаются казакам, бросают им цветы, старики одобрительно кивают головами, судачат промеж себя:

— Вот это по-олк!

— Казачки подобрались один к одному.

— На этих даже смотреть радостно: форма на всех одинаковая, и пики у них, и кони в сотнях по мастям, завьючены как полагается, и казаки молодец к молодцу, сердце радуется! А то вон, как проходил намедни 14-й полк, — помнишь, сват? Я как глянул на них, за голову схватился: не казаки, а сброд какой-то, одеты все по-разному, погоны у кого желтые, у кого красные, не поймешь, навроде казак, а погоны на нем малиновые, адали в пехоте.

— Это же действительной службы казаки. Эти, брат, как одного гнезда собаки, дружные.

— Да, уж от этих пощады не будет красюкам!

— Теперича держись, комиссары!

По-иному заговорили старики, когда следом за полком показалась конно-горная батарея, прислуга которой состояла сплошь из широкоскулых, плосколицых харчен. Очень уж плохими делами прославились харчены даже в тех станицах, что были настроены враждебно к красным партизанам. И здешние старики отзывались о пришельцах недружелюбно:

— Энтих-то зачем напринимали в батарею, што им, казаков наших не стало?!

— Ишь, хари-то какие разбойные, так кирпича и просят.

— Зверюги, как поскажут про них, грабители.

— Жалко, полк-то не остановился у нас. В Горбуновой, говорят, заночует.

— И наших казаков в этом полку пятеро служит.

— Двоих я видел: Сеньку Фанова да Яшку Михалева. Даже поговорил с ними, отпросились они на день своих попроведовать.

— То-то я видел, к атаману один заехал на вороном коне, должно быть, зять его.

— Он самый, Мишка Ушаков, обрадует Маринку.

Шумно было в этот день и весело в просторном доме поселкового атамана. Сегодня у него радость — хоть на один денек да заехал зять Мишка. По этому случаю и устроил Филат гулянку. На столах у него и вареного, и жареного полным-полно, есть чего и выпить, и закусить. Гости как на подбор самые зажиточные, степенные бородачи, почти все они в старомодных мундирах и сюртуках, шаровары с напуском, на груди медали, кресты, цепочки от часов. На бабах сатиновые кофты, юбки в пять полос, кашемировые платки, на ногах полусапожки с резинками.

Среди гостей выделяется могутной фигурой пегобородый, бровастый Поликарп Дятлов. На широченной груди его блестит георгиевский крест и две медали — память о русско-японской войне.

Гости уже порядком охмелели, развязали языки, затараторили бабы, и только зычный бас Поликарпа перекрыл весь этот гомон.

— Кум Филат, — басил он, раззявя зубастую пасть — с гостем тебя!

— С госте-ем! — подхватили сразу несколько голосов, чокаясь стаканами.

— Здоровья ему дай бог!

— Домой возвернуться подобру-поздорову!

— Да варнаков-то этих, красюков, изничтожить скореича!

— Спасибо, гостюшки дорогие, — раскланивался Филат.

Проходя вдоль столов, он усердно подливал в опорожненные рюмки и стаканы.

— Михайло Матвеич, служивый, — тормошил Мишку сидевший слева от него бородач с желтыми петлицами на отворотах сюртука, с двумя рядами светлых орленых пуговиц, — скоро войну-то прикончите?