Забвение - страница 62
Хмм.
У меня был план относительно Кэт. И мне нужно было придерживаться его.
Вытащив ручку из тетради, я ткнул ею в спину Кэт. Она напряглась, но не развернулась, поэтому я ткнул ее снова, на этот раз чуть сильнее. Она развернулась, ее длинные темные волосы разметались по плечам.
— Что?
Я улыбнулся раздражению в ее голосе. Позади неё я мог видеть, что все наблюдают за нами. Они, наверное, опасались, что она достанет еще одну тарелку с едой, может быть, на этот раз с блинами в сиропе и вывалит мне на голову.
Склонив голову, я опустил взгляд.
— Ты задолжала мне новую рубашку.
У нее челюсть отвисла.
— Выяснилось, — продолжил я тихим голосом, — что соус от спагетти не всегда выводится с одежды.
Розовые губы Кэт приоткрылись.
— Я уверена, что у тебя предостаточное количество рубашек.
— Да, только эта была моей любимой.
— У тебя есть любимая рубашка? — Она сморщила нос. Мило.
Проклятье. Не мило.
— Ещё я думаю, что ты также уничтожила любимую рубашку Эш, — отметил я.
Она наклонила голову на бок.
— Уверена, что ты утешил ее после такой травмирующей ситуации.
— Сомневаюсь, что она сможет восстановиться после такого, — ответил я сухо.
Кэт закатила глаза, а затем начала отворачиваться.
План — придерживайся плана.
— Ты должна мне. Снова.
Прозвенел звонок, когда она посмотрела на меня.
— Я ничего тебе не должна.
Наклонив стол вперед, я перегнулся через него. Считанные дюймы разделяли наши рты.
— Вынужден с тобой не согласиться. — А затем, видимо, потому что я не умел следовать планам, я сказал, — Ты совсем не такая, как я ожидал.
Ее взгляд опустился на мои губы
— А чего ты ожидал?
Сотню вещей, которыми она не была.
— Нам нужно поговорить.
— Нам не о чем разговаривать.
Я наблюдал, как ее губы сформировали эти слова, а затем поднял свои глаза к ее.
— Нет. Есть о чем. Сегодня вечером.
Кончик языка Кэт метнулся наружу, смочив ее верхнюю губу. Святая преисподняя. Мои пальцы сжали края стола. Она кивнула и затем медленно отвернулась. Удовлетворение затопило меня, и я слегка улыбнулся.
И тут я заметил, что учитель и все остальные в классе уставились на нас. Я опустил свой стол обратно на все четыре ножки. Кто-то прочистил горло. Учитель начал называть имена. Я оторвал свои пальцы один за другим от краев стола.
Ясно, как день, что края стола были продавлены в восьми разных местах. Стол растаял, словно был слишком близко к экстремальной температуре. Даже не проверяя, я знал, что впадины будут соответствовать моим пальцам.
…
После школы, меня подкараулил Мэтью. Он хотел узнать, как я урегулировал конфликт между Эш и Кэт. Он действительно опасался, что Эш сделает что-нибудь, что навредит Кэт и, скорее всего, выдаст нас.
Я сомневался в этом.
Если бы Кэт опрокинула еду на Эш в более уединенном месте то, да, тогда бы была хорошая вероятность, что Эш пытается поджарить ее. Также у Эш была возможность превратить школьную жизнь Кэт в ад, но я надеялся, она понимает, что Ди не потерпит этого.
Я не потерплю этого.
То, что произошло в кафетерии, является лишним доказательством того, что для Кэт все может закончиться плохо, если она продолжит находиться рядом с нами. Она уже была мишенью Арума, и такое может, нет, точно повторится снова. В этом необязательно виновата Кэт. На самом деле, это вовсе не ее вина. Она не понимала, что происходит и во что ввязывается.
У Ди и раньше были человеческие друзья, но они являлись скорее просто знакомыми, она не сходилась с ними так близко. Кэт была другой. Если бы она не жила по соседству и так близко к колонии, то, возможно, не представляла бы собой такую проблему.
Возможно, я бы не стал думать о ней дважды.
Но ничто из этого не важно. С началом учебного года появятся другие люди, с которыми Кэт сможет подружиться. Ди, в конечном счете, переболеет этим. И все снова вернется на круги своя.
Пора бы мне перестать носиться с этим.
Было около восьми вечера, когда я постучал в дверь Кэт. Машина ее мамы на подъездной дорожке не оказалось, и когда я подошел к перилам крыльца, то по какой-то причине задался вопросом, не поэтому ли Кэт так увлечена чтением. Её мамы никогда не бывает рядом, и я подумал, что она, должно быть, чувствует себя одинокой.