Забытая история - страница 8
И тут выражение его лица изменилось, усы встопорщились — в заведение вошли двое франтоватых молодых моряков и сказали: «Доброго вечера, Джо».
— Нет ягнятины, — таким был его воинственный ответ. — Вы опоздали. Говядина осталась, — неохотно признал он. — Жесткая.
Вскоре Энтони отправился спать. Он помахал Пэт, и девушка ответила быстрой сияющей улыбкой, снова растопившей его сердце. Медленно одолев два скрипучих пролета лестницы, он ощупью нашел путь на чердак.
В комнате не было свечи, но темнота едва опустилась, и Энтони кое-что видел благодаря отблескам света на западе и мерцанию первых звезд. Из его окна виднелись огни Флашинга на другом берегу залива и мигающие глаза всех кораблей, стоявших на рейде, больших и маленьких. Нижнее окно не открывалось, но сквозь верхнее плыл сильный запах ила и водорослей.
Он долго стоял на коленях у окна, завороженный незнакомым пейзажем, ощущая себя где-то в чужой земле. Но усталость наконец победила любопытство, и он медленно разделся, помолился и забрался в кровать. Она была большая, двуспальная, и внезапно Энтони охватили печаль и одиночество. Несколько лет назад он спал в такой кровати, но рядом были тепло, нежность и забота матери. Он ничего не должен был делать, решать, обдумывать, достаточно было просто быть, бездумно существовать в ореоле любящей, понимающей, успокоительной защиты.
А теперь он один во враждебном мире.
Через довольно долгое время он проснулся. Ему снилось, что кто-то яростно ссорится, выкрикивает оскорбления и угрожает перейти к побоям. Еще ему снилось, что кто-то играет на пианино, а грубый мужской хор распевает веселые песни. Звук до сих пор отдавался в ушах.
В непроглядной темноте не было никакой возможности понять, который час. Над устьем реки шелестел летний ветерок.
Энтони повернулся на другой бок и попытался заснуть. Где-то хлопнула дверь, и он сел в кровати.
Снова наступила тишина. Он лежал в постели и желал не быть таким ребенком, что пробуждение среди ночи заставляло его сердце биться чаще.
Снова хлопнула дверь и загремело ведро. Где-то в недрах дома, будто из самых глубин его старой покосившейся души, кто-то запел:
То Тёмный Охотник! И холод пронзил
Сер-рдца тех, кто стр-раха не знал.
Охотника клич не оставил им сил…
Голос был мужской, дрожащий и пьяный. Хлопнула еще одна дверь, и с лестницы донеслись шаги.
Чердак, буквально встроенный в крышу, был единственной комнатой на этом этаже. Но шаги доносились с пролета лестницы ниже.
И все равно Энтони пожалел, что его дверь не запирается.
Все звуки в доме отдавались эхом, возможно, от того, что он был построен вокруг колодца лестничной клетки. Энтони услышал, как осторожные шаги споткнулись на одной из ступеней, и последовавшее за этим ругательство.
Сердца тех, кто страха не знал. (Да чтоб тебя разобрало! Кто бросил эту дрянь под ногами?)
Охотника клич не оставил им сил!
И лай гончих псов их надежду убил!
А сбр-руи звон волю сковал…
Наконец, пьяный голос затих, и воцарилась тишина. Вдалеке загудела корабельная сирена. Долгое время спустя Энтони почувствовал, что мышцы расслабляются и к нему тихо, как ненадежный друг, подкрадывается сон.
Еще позже он проснулся от того, что кого-то немилосердно тошнило.
Глава третья
С рассветом новое жильё показалось ему уютнее. Выглянув в окно, он увидел, что прилив ушёл и многие мелкие судёнышки утопают в грязи. Чайки носились взад-вперёд по небу, сиротливые и далёкие, как облака, почти не двигая крыльями, или дрались вопящей кучей за какой-нибудь добытый кусок. Две из них опустились на плоскую крышу прямо под чердачным окошком и осторожно ковыляли к углу. Вдалеке лениво полз по морю маленький грузовой пароход.
Прошлой ночью Энтони не положил в кошелёк двенадцать пенсов, выданных дядей Джо. Утром, когда он надевал брюки, они выпали из кармана и со звоном рассыпались по комнате во все стороны. Одна монета закатилась под кровать, чтобы достать её, пришлось немного сдвинуть ковёр. Под ним Энтони с удивлением обнаружил вставленную в половицу затычку.
Заинтересовавшись, он приподнял покрывало и протиснулся под кровать, где было полно пыли и паутины. Потом достал перочинный ножик, без труда извлёк пробку и, приложив глаз к образовавшемуся отверстию, обнаружил, что смотрит на комнату этажом ниже.