Забытый князь - страница 13

– Ты – моя… дорогая гостя, – ответил он, поднимаясь. – Прошу, – и сделал жест рукой, показывая на дверь кабинета.

Когда они вошли и сели, первой заговорила Софья:

– Дорогой дядюшка, – ее голос был наполнен сарказмом, – я хочу тебе заявить, что туда я больше не пойду. Ты что, хочешь меня заморозить, чтобы я простыла? Ты избавился от племянницы. Учти, дядя, мой отец тебе этого не простит. Вы много раз с ним то дружили, то ссорились. Но если ты сделаешь мне плохо… он отомстит тебе: пойдет на тебя вместе с тевтонцами или подошлет убийцу.

– Это не я, – торопливо вставил он.

– Я тебя в этом и не обвиняю, – каким-то невинным голосом проговорила она, – это я так, как пример. А ты уж, дядюшка, обо мне позаботься. Я хочу гулять. Сидеть здесь, – она обвила вокруг рукой, – я не могу без Устиньи, верни мне ее. Куда твои псы дели мою служанку?

– Не надо оскорблять моих людей, – довольно твердо заявил Ягайло.

– Я, – Софья поднялась, и на князя посмотрела гордая, неприступная красавица, – княжна. И никто из твоих халуев не имеет прав командовать мной. Тем более, твоей гостей.

– Хорошо!

Ягайло взял колоколец, и на его звон показалась чья-то голова.

– Позови ко мне Ставора, – приказал он.

Ставор был у него что-то вроде дьяка, выполняя разные поручения князя. Когда тот явился, Ягайло довольно грозно, как он умел это делать, приказал:

– Переведи ее, – он кивнул на Софью, – сюда, в Верхний замок. Дай ей все, что необходимо. Учти, комната должна быть теплой. Верни ее служанку. Все должны знать, что моя племянница – моя дорогая гостья.

Тот, выслушав, кивнул головой и удалился.

За ним поднялась Софья:

– И я пойду, – сказала княжна.

Тон ее голоса был таким, что его можно было расценить и как просьбу, и как сообщение. Князь понял как просьбу.

– Иди, иди, – ответил он и добавил: – Если что нужно, заходи.

У нее на языке так и вертелось спросить: «Какого жениха вы мне выбрали?» Но она сдержалась и спросила другое:

– Когда вернется мой отец?

– Я ему не запрещаю вернуться в любое время, – ответил он с пафосом.

– Чего вы не можете поделить и для чего ты захватил его в плен?

Ягайло резко поднялся. Облокотившись кулаками на стол, он по-бычьи наклонил голову и проговорил:

– Твой отец, как и дед, поднял на меня руку. Ты знаешь ли о том, что они пленили меня?

– Но они не держали тебя в темнице и отпустили в твой удел. А ты, – она говорила быстро, обида сжимала ее горло, – хитростью захватил их обоих. Не без твоей помощи был убит мой дед. А мой отец бежал, но он вернется…

– Пошла вон, – завопил Ягайло и ударил по столу кулаком.

Когда Софья выскочила за дверь, силы оставили ее, и она прислонилась к стене: «Вот дура! И зачем я ему все это сказала? Он бросит мня в яму. Ну и пусть. А я все сказала, что о нем думала. Пусть знает…».

У нее ничего не отобрали, дали теплую комнату, вернули Устинью. Но она почувствовала, что кто-то стал следить за каждым ее шагом.

Их разговор слышала мать Ягайло, Иулиания. Как только Ягайло остался один, она вошла к нему.

– Сын мой, я знаю, что в душе твоей пылает жажда мести. Умерь свой пыл. Вся борьба еще впереди. Дело можно кончить и миром. Но если с Софьей что-то случится, вот тут ее отец станет для тебя не врагом, а зверем. Зачем тебе это?

Сын послушал мать, которая когда-то выплакала для него корону великого князя. И Софья получила разрешение покидать стены замка, но за ней продолжали по пятам ходить люди ее дяди.

Караван с пленниками, захваченными еще зимой людьми Едигея, наконец прибыл в Сарай. Изможденные, в рваных одеждах, босые, брели они по раскаленной земле татарской столицы. Их усталые глаза безразлично скользили по белоснежным стенам дворцов, по толпе взирающих на них людей. Среди любопытных были мужики, которые присматривали для будущей покупки пленных женщин. Но, не найдя достойного «товара», их взгляды ни на ком не задержались. И вот появились последние пленницы. Многие подметили высокую девушку. Несмотря на тяжесть испытаний, она не потеряла своей обаятельности. Стройна, с развитыми в меру бедрами, тонкой талией, она приковывала взгляды почитателей женского пола. А когда дева подняла голову и взглянула выразительными глазами на толпу, многие даже крякнули. И у них в голове тотчас мелькнуло: «Куплю».