Зачарованная Эви - страница 12

Но простуду у него как рукой сняло.

Сказала бы я «да», если бы он подождал год-другой? Этого я не знала. Сейчас мне пятнадцать, и саму себя в четырнадцать я, наверное, и не узнала бы. В шестнадцать я снова стану другой, особенно теперь: когда побудешь огром, уж точно изменишься.

Я легла обратно. Сон по-прежнему обходил меня стороной.

Когда я была человеком, то не особенно любила сушеное мясо. Подождет. Я скрипнула зубами.

Чижик вечно торопил события. Многие его недомогания прошли бы сами – дай только срок, – но он хотел, чтобы они исчезли в одно мгновение. Так что, наверное, решил, что любит меня, минут за пять до того, как делать предложение.

Если бы я предвидела будущее, то сказала бы, что не уверена, захочу ли вообще когда-нибудь выходить замуж. А теперь придется, если – всего за шестьдесят дней! – я все-таки сумею кого-нибудь полюбить и добиться взаимности. То есть если произойдет чудо.

Пальцы, не слушаясь ни мыслей, ни воли, расстегнули ремни на сумке и развязали бечевку на свертке с мясом. Я попробовала кусочек.

Бездны вкуса! По сравнению с ним блекнет все остальное мясо, как его ни готовь. Гораздо вкуснее кабаньего бока, хотя и он был просто объедение. Я закрыла глаза, чтобы как следует ощутить насыщенный вкус. Да это как солнце по сравнению со свечкой!

Я вмиг покончила с первой полоской сушеного мяса и потянулась за добавкой. И одернула себя. Это чудо надо приберечь на крайний случай.

Как это будет, когда я встречу огров в обличье огра? По-огрски я не говорю. Или слова сами хлынут, когда мне понадобится? Как мне объясниться с ними? Почувствуют ли они, что я говорю правду? Сумеют ли уговорить меня на что угодно, как будто я по-прежнему человек? Будут ли они добры ко мне? Понравятся ли они мне? Вот будет ужас, если понравятся! И как там Аидиу? Вылечил ли ее Убииг?

Мысли мои перескакивали с вопроса на вопрос, пока я наконец не заснула, совершенно выбившись из сил.

А потом проснулась – и меня снова ждало потрясение, стоило вспомнить, что теперь я огр.

Идти по дороге оказалось невозможно ни днем, ни даже ночью. Когда при виде меня один человек опрокинул повозку, я решила прятаться в лесу, который рос вдоль дороги. Споткнуться и упасть я не боялась, поскольку

Единственным моим спутником был голод, зато он никогда не стеснялся заявить о себе. Но я все равно берегла сушеное мясо и в одну безлунную ночь позаимствовала еще – именно позаимствовала, потому что дала себе слово расплатиться, как только смогу, – из сушильного сарайчика у чьей-то усадьбы. Никто не проснулся. Сторожевой пес только подставил мне живот – почесать.

Эту добычу я тоже не стала есть, а чтобы не умереть с голоду, ловила белок и зайцев, которым не посчастливилось встретиться мне на пути.

Шагая вперед, я вспоминала сказку «Красавица и Чудовище». Чудовище сидит себе дома и ждет, когда же ему улыбнется удача и найдется выход из его бедственного положения, что и происходит с появлением в его дворце доброй, милой и прелестной Красавицы. Чудовище влюбляется в нее, а она, о чудо, тоже со временем понимает, что полюбила его. И счастливый конец наступает как раз вовремя.

А что было бы, если бы он не полюбил ее? Вдруг она оказалась бы занудной злюкой? Или у нее было бы даже больше достоинств, чем говорится в сказке, а он все равно не полюбил бы ее. Каждый имеет право любить того, кого любит, невзирая на совершенства и несовершенства.

Я дала себе слово не становиться Чудовищем из сказки. Я по-прежнему хотела выйти замуж, чтобы любить и быть любимой. Если бы это было не так, я сохранила бы человеческое обличье, но утратила самоуважение.

А ведь некоторые люди так и не встречают свою настоящую любовь.

На четвертую ночь пути почва под ногами стала песчаной, лес поредел, сменившись островками низкого можжевельника. Осталось пятьдесят шесть дней.

Шесть прошло.

Наутро, едва рассвело, я вышла на дорогу, рассудив, что мало кто путешествует в такой ранний час, а по дороге я смогу передвигаться гораздо быстрее. Воняло киррийским клематисом. А раньше я так любила этот запах!