Зачет по выживаемости - страница 66

И тут Алексей упал, и одновременно навстречу нам рванулся грохот пулеметной очереди. Я покатился по земле. Все смешалось: визг летящих над нами пуль, низкое обычное небо, извивающееся в агонии тело твари, которое рвет крупнокалиберный свинец, и тот, кто стоит, откинувшись назад, в дверях коттеджа и в руках его пляшет, изрыгая длинные очереди из бешено вращающегося шестиствольного барабана, сама смерть, больше всего похожая на вертолетный пулемет. Валентин. Хома-киммериец. То есть Конан Брут.

— Никого здесь нет, — сказал Валентин. — И непонятно даже, когда дом покинули. Несколько лет, не меньше.

Алексей стоит рядом с окном, из которого видно часть двора, заливаемого дождем, и поверженное чудовище. На спине чудовища сидят стервятники. Они поклевывают вывалившиеся внутренности, сыто переваливаясь с ноги на ногу, лениво ссорятся друг с другом. Некоторые, нахохлившись и сложив крылья, просто дремлют, закрыв глаза перепончатыми веками. Ливень им не мешает ни в малейшей мере.

Валентин сидит в глубоком кресле около стола, на коем выставлены открытые банки с консервами и трехлитровая бутылка с тоником. Все это Валентин извлек из подвала под первым этажом. С его слов, дом имеет целую анфиладу подвалов, уходящих вглубь на десятки метров. Валентин не успел осмотреть и третьей части. Он добрался сюда поздно вечером. Никаких следов ни Юры, ни Гриши он не видел, но уверен, что они приземлились дальше к западу, если не у самого звездоскафа, то на плоскогорье недалеко от космодрома. Следы на вездеходе? Да, оставлены им.

Непогода снаружи разыгралась не на шутку. Мало того, что третий час льет дождь, воздух от частых разрядов молний наэлектризовался до такой степени, что концы волокнисто-керамических штырей, выступающих из решетки ворот, начали светиться в сгущающихся сумерках голубыми огнями святого Эльма.

Кажется, мы уже обговорили все. Через девять часов наступит рассвет, и мы двинемся по шоссе вверх к космодрому. Валентин уверен, что никаких трудностей впереди не предвидится. Он устроился в глубоком кресле, а поперек подлокотников кресла лежит пулемет. Время от времени Валик поглаживает затвор или рифленую рукоять. Невооруженным глазом видно, что рядом с шестиствольной вороненой сталью он чувствует себя гораздо спокойнее. Огромный пулемет не кажется чем-то противоестественным в его ладонях. Вообще, насколько я помню, у Валентина всегда была необъяснимая тяга к оружию. В этой области он демонстрировал просто феноменальные способности: не в силах выучить логарифмические поправки изограв, он знал назубок не только все типы лучеметов, но и все типы огнестрельного оружия, начиная с семнадцатого века, а также прекрасно разбирался в рубящем, колющем и метательном оружии вплоть до эпохи Пелопоннесских войн. Алексей как-то назвал его за это диверсантом, внуком диверсанта, чем, безусловно, польстил самолюбию Валика.

Только сейчас мне почему-то подумалось, как мало я знаю Валентина. Мы прожили с ним пять лет бок о бок в Школе, но никогда он сам не рассказывал о себе, и все, что я знаю о нем, — какие-то отрывочные сведения с чужих слов.

Не было в его лице ничего от уголовного преступника, каким его описывает с упоением доктор Чезаре Ломброзо: низкий лоб, массивная нижняя челюсть, большие уши; а между тем рассказывают, что пять лет назад Валентин был поставлен перед выбором: либо колония, либо вступительные экзамены в Астрошколу. И тут уж Валику пришлось поднапрячься, потому что, если б он провалил вступительные экзамены, жизнь бы его покатилась по совсем другой колее.

Никогда я не мог поставить себя на место Валика. Никогда не мог представить, что делается у него в голове, а между тем в поведении Валика, в его поступках, мелких событиях, причиной которых становился он, почти всегда просматривались какие-то странности, отклонения, труднообъяснимые нестыковки или, наоборот, совпадения. И, когда на это обращали внимание, вопреки деликатным стараниям Валика не выделяться, он, как правило, пожимал плечами и переводил разговор на другую тему.

Почему около коттеджа оказался именно Валик? Не Юра Вергунов, не Гриша, а именно он? Да что ж тут невероятного? Просто он шел и дошел, как дошли и мы с Алексеем. Но, если бы Валик оказался здесь позже нас… об этом даже страшно подумать. Ну, хорошо, дошел он раньше, конечно, ведь он приземлился ближе к коттеджу. Но ведь создается впечатление, что он уже