Загадка 602-й версты - страница 29

Больше всего Ивана мучил вопрос: почему Данило Романович вывел убийц своей жены на полотно железной дороги? Теперь Полозов был уверен в том, что Старостин потому и подпустил к себе подозрительных людей, что впереди них шел сам Когут. Это утверждают следы. Все в душе Ивана протестовало против обвинения Когута в таком подлом преступлении, но следы говорят, что в те минуты Данило Романович почему-то был вместе с убийцами. Почему? Когут унес эту тайну в могилу. Конечно, когда преступники будут пойманы, все выяснится, но насколько было бы легче схватить бандитов, если бы все обстоятельства были разгаданы сейчас. А сколько всего преступников?

При обсуждении этого вопроса с Гориным они пришли к выводу, что преступников было не менее восьми человек. Ведь в день убийства Гали склад обстреливали четыре человека, а в домик на шестьсот второй версте приходили трое. Это были не те, что обстреливали склад. Те не успели бы по лесовозной дороге, через лесосеку и дорогу, ведущую к переезду, добежать до домика Когутов. Иван лично проверил все возможные для них пути. Во всех случаях получалось, что им нужно было пробежать или проехать минимум семнадцать верст. Во времени такой рейс не укладывался.

Три в домике, четыре у склада, значит семь. Но Горин считает, что на станции есть человек, связанный с преступниками. И, видимо, он прав. Значит, всего получается восемь. Целая банда. Правда, признавая, что у него восемь противников, Иван все же делил их примерно поровну. Своими основными противниками он считал тех троих, которые были в домике Когута, ну и, может быть, думал он, сюда можно добавить четвертого — того, что на станции. А четверо, обстрелявшие склад, хотя и действовали заодно с первой четверкой, но, видимо, как подсобная сила, не участвовавшая в убийстве Когутов. Свои соображения Иван доложил Могутченко, и начальник отдела после некоторого раздумья согласился с ним.

— Сдается мне, что тут ты прав,— сказал тогда Могутченко.— Есть тут у нас одна зарубка. Если не сорвется, я тебе звякну. Кстати, был у Василия Крюка человек по кличке Горбач?

— Был,— подтвердил Иван.— Худой, жилистый такой. С лица сильно рябой.

— Он что, в самом деле горбатый?

— Нет. Просто длинный очень и сильно сутулый.

— Что еще о нем знаешь хорошего?

— Мало знаю. Изучить времени не было. Храбрости у него не отнимешь, а вот насчет ума не очень. Да, еще, он очень упрям, а когда разозлится — прямо бешеный.

— Сдается мне, что это тот самый,— удовлетворенно ответил начальник отдела.— Ладно, жди. Скоро звякну.

Могутченко и в самом деле вскоре позвонил и одобрительно пробасил из телефонной трубки.

— Ты, брат, как в карты смотрел. Складскую четверку списывай.

— Взяли? Кто они?!

— Последыши твоего приятеля Василия Крюка. Сдаваться боялись, хвосты очень замараны.

— Но ведь они знают...— обрадовался Иван.

— Ни черта они не знают...— перебил его начальник отдела.— Знал Горбач, он у них за атамана был, а его живым взять не удалось. Не дался. Остальные — дубы.

— Но все же надо бы...— начал Иван.

— Все это мы делать будем. Тебя это не касается,— снова перебил его Могутченко, и Иван понял, что начальник сейчас не расположен вести разговор об агентурных способах поиска.— Ты мне скажи, кто анонимку стряпал? Узнал?

— Пока еще нет.

— Жалко. Ну, что ж, пока бувай здоров,— и Могутченко повесил трубку.

— Вот хохол поперечный,— привычно проворчал Полозов, отходя от телефона.— Сам же запретил мне совать нос в станционные дела, а ждет, что я ему анонимщика найду.

Но ругался Иван больше для очистки совести. Конечно, у него было мало возможности активно отыскивать автора анонимки, но он и не использовал ее в полную меру. Фактически он перестал бывать на станции и в пристанционных учреждениях, где якобы случайно мог заглянуть в бумаги, переписку и по почерку, пусть надеясь на счастливый случай, попытаться найти автора анонимки. Да что там. Ему до сих пор не удавалось установить, кто помогал Когуту пилить толстые березовые кряжи на дворе. Он уже склонялся к тому, что таким помощником мог быть случайно забредший на станцию человек. Немало безработных шаталось в то время по дорогам России в поисках заработка. Любой из них мог быть нанят Данилой Романовичем на два-три дня.