Загадка 602-й версты - страница 67
— Вот это самое главное,— довольно пробасил Могутченко.— Карту к месту привязали, остальное дело времени.
— А что в письме?— не удержался Иван.
— Его, конечно, надо приобщить к делу,— протягивая Ивану письмо, сказал Сергей Романович...— Но многое для вас там будет не совсем понятным. Придется вам и меня допросить как свидетеля,— усмехнулся он.
— Действительно, тут зарыто что-нибудь путное?— спросил Могутченко, указав на отметки на карте.
— Безусловно,— подтвердил Сергей Романович.— Золото. Сколько, точно никто не знает. Некоторые называют цифру в три пуда, другие уверяют, что не меньше пятнадцати. Точно только одно, груз был увезен на восьми лошадях на вьюках.
— Ого!— воскликнул Могутченко.— Значит, кроме золота, найдутся v другие ценности.
— Говорили, что где-то в районе Суземки вместе с золотом зарыт архив контрразведки белых частей, орудовавших в предгорьях Алтая. Удирали от Красной Армии они сломя голову, грузы вывозить было трудно. Вот и закапывали ценности в трущобах, рассчитывая вернуться.
— Как же Даниле Романовичу удалось захватить карты?— спросил Полозов.
— Судя по письму, случайно. Три офицера, командовавшие остатками эскадронов, отходивших в предгорья, укрыли отряд около нашего села, а сами взяли четырех мужиков и приказали вести их в район Суземки. Закопав ценности, они на обратном пути, уже недалеко от села, расстреляли мужиков. Мужики-то ведь не только закопали золото, но и видели, как офицеры делили карту. Брат наткнулся на них уже в конце трагедии. Его внимание привлекли револьверные выстрелы, которыми белые приканчивали мужиков. Данило отомстил за односельчан. Два офицера свалились рядом со своими жертвами, а третий с простреленной грудью все же убежал в чащу. Из мужиков один оказался жив. Он-то и рассказал брату и про клад, и про карту. Брат перевязал раненого, забрал карты от убитых офицеров, но затем и ему пришлось уходить. Как позднее выяснилось, третий офицер сумел отбежать довольно далеко и выстрелами привлек внимание отряда. Но когда отряд прибыл к месту трагедии, жив был только один перевязанный братом мужик. Кстати, этот мужик родной брат того Парфенова, которого вы сегодня подстрелили на тропинке. Видимо, от Парфенова-то и стало известно о золоте, о карте и о том, что два куска этой карты хранятся у брата. Ведь третий офицер, хотя и успел поднять тревогу, умер еще до прихода отряда. Его и похоронили, не обратив внимания на клочок карты, который у него должен был лежать в кармане или полевой сумке.
Постучав в дверь и получив разрешение, в комнату вошел Козаринов.
— Арестованных прикажете там оставить или как?— спросил отделком.
— Казарму надо прибрать,— поняв невысказанную просьбу отделкома, ответил Полозов.— Бойцы всю ночь на ногах. Свободные от наряда пусть отдыхают.
— А арестованные?..— начал Козаринов.
— А им не обязательно на нарах лежать,— резко перебил отделкома Могутченко.— Внесите их сюда. И на полу полежат до прибытия спецвагона.
Бандитов втащили в комнату, развязали им руки и устроили поудобнее на полу. Хотя «Угодник» и не был ранен, удары Леоненко и трепка, которую задал ему Немко, стоили обычного ранения. Пожалуй, из всех трех он наиболее нуждался во врачебной помощи.
Могутченко позвонил дежурному по станции и, узнав, что паровоз с арестантским вагоном прибудет минут через двадцать — тридцать, сказал, обращаясь ко всем троим:
— Терпите, «вояки», через полчаса вас настоящий врач подремонтирует.
— Перед расстрелом, значит, подлечить решил, господин начальник,— отозвался с пола Павел Когут.
Полозов взглянул на него и с удивлением вынужден был признать, что ночные передряги и простреленная нога не сломили его. Павел Когут сейчас выглядел значительно бодрее, чем тогда, когда его выводили из предбанника.
Могутченко не успел ответить на ядовитое замечание раненого. Его опередил Сергей Когут:
— К сожалению, таков закон. Хотя для такой гадины, как ты, стоило бы отменить.
— Спасибо, братец,— смиренным тоном ответил Павел Когут,— порадел родному человеку.— Он явно издевался над братом.— Закон хороший. Пока лечат, пока суд да дело, всякое может случиться.