Загадка Большого сфинкса - страница 9

Действительно, мы переживаем время крупных конфронтации, когда недостатки и достоинства руководителей различных стран влияют на мировой баланс. Весь мир и даже его окраины вот-вот попадут в самое горнило.

Возникает много точек кипения в массе плавления. Различные пузыри лопаются, не нарушая спокойствия Великого алхимика, который один только знает точное содержание кипящей смеси и сознает, что хочет из всего этого получить.

Люди все повторяют: «Мир! Мир!», «тогда как мира нет в сердцах людей».

Мир не может восторжествовать в ансамбле мировых держав, если он не существует среди индивидов.

Но не мир присущ индивидам, их трясет страх. А национальная рознь порождает все большие опасения и тревогу.

«В действительности, — мог написать Хаберман, — настрой мира ведет к войне, тогда как в настроении Христа преобладала любовь».

«Если война штыков, винтовок и торпед закончилась 11 ноября 1918 г.[4], то война машин, товаров и война банков продолжалась с невиданной яростью. И хотя солдаты центральных империй вынуждены были соблюдать перемирие, никакого перемирия не было объявлено в экономической войне, которую вели между собой народы Европы, Америки и всего света. Существовало рыцарство в вооруженной борьбе, но нет никакого рыцарства на биржах Парижа, Лондона и Нью-Йорка. На полях сражений борющиеся могли самодовольно проявлять человеколюбие, но при конкурентной борьбе между отраслями промышленности и торговыми представительствами его нет и в помине. Мир по-прежнему руководствуется девизами „Собака поедает собаку“, „Нет ничего лучшего, чем продавать“, а конкурент, который проиграл, превращается в ничто».

Такова современная цивилизация, иначе говоря, закон джунглей.

А вот законы любви призывают: «Люби ближнего своего, как самого себя», «Поступай в отношении других, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой», «Отче наш, сущий на небесах! Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Разве не вызывает тревогу тот факт, что во время так называемого мира, в действительности же лишь между двумя мировыми войнами, Уинстон Черчилль писал: «После двух тысячелетий христианства и огромного прогресса как в области культуры, так и морали, было оснащено двадцать миллионов солдат для невероятных разрушений, которые будто бы были необходимы для охраны границ двадцати шести государств разделенной Европы».

Подлинная трагедия заключается в том, что человек забыл самое главное и возводит здание современности вне связи с божественными предначертаниями.

Напрасно меняются формы правления, поскольку сами правительства не вносят изменений в глубину своих сердец.

Алчность каждого еще намного больше, чем его страхи. Эгоизм индивидов вызывает эгоизм наций.

Становится все более очевидным, что человеческие интересы слишком перепутаны и слишком сложны, чтобы их мог освещать единый человеческий разум.

Нужно поставить Великого диктатора мира над головами всяких крошечных диктаторов.

Но его правление не будет импровизацией. К нему нужно подготовиться в его ожидании.

Среди народов и наций в свое время появится Принц мира.

Обратимся к небу, которое узнают люди, когда они подымаются над своими злобствованиями.

Духовная мизерность людей настолько велика, что они не видят многого, что бы ни попадало в их поле зрения.

Конечно, появится яркий свет, но никто не знает, при каких условиях и в каких формах.

Единственный показатель египетской символики позволяет понять, что Подлинный свет родится на Западе. Показателен сам набор этих слов, поскольку он подсказывает ранее возникавший свет. И это нисколько не должно тревожить тех, кто привык думать, что Христос появился с Востока.

Можно было бы многое сказать по этому поводу. Светловолосый Христос религиозного воображения, возможно, всего лишь воспоминание из древней традиции, и поэтому смутное представление о возможности отнесения к Христу северного цикла, отраженного в погребальном ритуале Египта, вызывает глубокие раздумья.

Каков же, следовательно, этот Запад, это Место вечерней зари, откуда должен прийти Подлинный свет?