Загадка Катилины - страница 59
Как и Катилина во время предыдущей речи, я наполовину поднялся из воды. Я вздохнул и опустился на место.
— Ты защищаешь мальчика, как и следовало ожидать, — сказал Катилина. — Сейчас опасное время. Я и сам отец. Постоянно тревожусь за судьбу жены и дочери. Иногда мне кажется, что надо бы последовать твоему примеру и удалиться от мира, насколько это возможно. Жить в безвестности, как Цинциннат. Ты ведь знаешь старую историю — когда Республика была в опасности, то люди позвали крестьянина Цинцинната. Он отложил свой плуг, принял пост диктатора и спас отечество.
— А когда опасность миновала, вернулся к своему плугу.
— Да, но дело в том, что ему пришлось действовать, когда от него это потребовалось. Для мужчины повернуться спиной ко всему свету означает отказаться от возможности изменить будущее мира. Кто откажется от такой возможности? Даже если его попытки обречены на неудачу?
— Или приведут к тяжелым последствиям.
— Нет, Гордиан, когда я размышляю о мире, в котором будут жить мои потомки, я не могу оставаться безучастным отшельником. А когда думаю о том, что на меня смотрят мои предки, то не могу оставаться праздным. Мой предок стоял с Энеем, когда тот впервые высадился на Италийском побережье. Возможно, во мне говорит патрицианская кровь, советуя мне взять бразды правления, даже если их придется вырывать из рук оптиматов!
Он вытянул руку и с силой шлепнул по воде. Затем опустился и некоторое время сидел молча. Сквозь оранжевую дымку он походил на актера на сцене.
В комнату вошел раб и спросил, не желаем ли мы, чтобы он открыл кран печки и пустил свежей горячей воды. Я кивнул, и раб удалился. Через мгновение загудели трубы и вода заколыхалась. Туман сгустился, свет лампы потускнел. Я уже не мог отчетливо разглядеть лицо Катилины.
— Хочешь узнать секрет, Гордиан?
«Ох, Катилина, — подумал я, — я так много всего хочу узнать, и в первую очередь — кто такой Немо и почему он оказался в моей конюшне без головы!»
Это, на самом деле, загадка…
— Загадывать загадку и рассказывать тайну — две разные вещи. Я хочу услышать секрет. А загадки разгадывать я сегодня уже не намерен.
— Извини. Но попробуй — как человек может дважды потерять голову?
Вода завертелась маленьким круговоротом. Туман стал плотным, как на море.
— Не знаю, Катилина. И как же человек может дважды потерять голову?
— Сначала от любви, а потом на плахе.
— Ответ я понимаю, но не загадку.
— От весталки Фабии я потерял голову в первый раз, а потом едва не потерял от рук палача. Понимаешь? Мне кажется, что это хорошая загадка. Тогда я был моложе. Каким же дураком я был…
— Ты о чем говоришь, Катилина?
— Я рассказываю тебе о том, что ты всегда подозревал. Между нами с Фабией было общего не только то, что мы интересовались арретинскими вазами.
— А той ночью, в доме весталок…
— Это было в первый раз. Раньше она всегда отказывала мне. Когда закричал человек за перегородкой, мы как раз занимались любовью. На Фабии было платье, на мне — туника, и все это время мы стояли. Я-то хотел раздеться и отнести ее на ложе, но она настояла на том, чтобы не раздеваться. Но все равно это был один из самых восхитительных моментов в моей жизни. Когда человек закричал, я едва услыхал его в пылу страсти. Я сам вполне мог закричать от удовольствия. Фабия, конечно же, испугалась, оттолкнула меня. Но я уверил ее, что это безумие. Я-то еще не довел дело до конца. Если бы она меня оттолкнула, то я бы оставил лужу доказательств нашей преступной связи на полу или бы меня выдало вздутие под туникой. Так что мы едва успели до прихода главной жрицы. Щеки Фабии налились румянцем, словно спелые яблоки. Груди ее вздымались и покрылись потом. Я все еще дрожал…
— Катилина, зачем ты мне это рассказываешь?
— Потому что ты достоин знать правду, Гордиан; ты один из немногих, кому следует это узнать. Потому что ты никогда не знал того, что случилось, до конца, а теперь знаешь.
— Но зачем мне сейчас рассказывать о том случае?
Катилина долго молчал. Сквозь оранжевую дымку я пытался определить выражение его лица, но не мог. То ли он хмурился, то ли его глаза смеялись. Потом он сказал: