Загадка Лаудуотера - страница 15

Когда он выходил, Уильям напыщенно добавил:

— Передай его светлости, что это по очень важному делу.

Этой фразой он разжег любопытство Мэри Хатчингс, и она попыталась выведать, по какому поводу он пришел. Но в результате это ничего ей не дало, кроме крайнего раздражения из-за неудовлетворенного любопытства. Уильям Ропер продолжал загадочно молчать, от чего ее раздражение только распалилось, и, конечно, оно не уменьшилось, когда он мрачно проронил:

— В свое время вы все об этом узнаете.

Но Мэри-то хотела узнать все прямо здесь и сейчас.

Тут вернулся довольно мрачный Холлоуэй и объявил, что его светлость увидится с Уильямом Ропером.

— Но отчего он проклинает меня, если это ты хочешь увидеться с ним по важному делу? Не понимаю, — обиженно пробормотал слуга.

Холлоуэй провел Уильяма к лорду, и впервые в своей жизни Ропер без всякого чувства трепета вошел к хозяину Лаудуотер-Хауса. Он держался необычайно прямо от осознания своей правоты.

Лорд Лаудуотер находился в курительной комнате, той самой, в которой этим утром он разбирал почту вместе с мистером Мэнли. Это была его любимая комната, служившая ему и курительной, и библиотекой, и кабинетом. Немного уставший после продолжительной верховой поездки, сейчас он откинулся на спинку кресла, потягивая виски с содовой и читая «Пэлл-Мэлл газетт»[8]. В области литературы у него был безупречный вкус.

Холлоуэй провел помощника егеря в комнату, объявил: «Уильям Ропер, милорд», и удалился.

Лорд Лаудуотер продолжил чтение только что начатого абзаца. Уильям Ропер по-прежнему без страха смотрел на лорда; его уверенность в важности выполняемого им долга была так велика, что он даже прокашлялся.

Лорд Лаудуотер дочитал абзац и, нахмурившись, взглянул на нарушителя спокойствия:

— Ну, что там у тебя? А? Что тебе нужно?

— Ваша светлость, это насчет ее светлости. Я думаю, вашей светлости нужно узнать об этом — это вольности такого рода, которые ваша светлость не пожелает терпеть.

Некоторые аристократы тут же послали бы Уильяма Ропера к черту. Но лорд Лаудуотер к ним не принадлежал. Он сложил газету, положил ее рядом со своим стаканом, наклонился вперед и глухо сказал:

— О чем, черт возьми, ты говоришь? Выкладывай!

— Я видел полковника Грея… джентльмена, остановившегося в «Телеге и лошадях»… Он поцеловал ее светлость в Восточном лесу.

Первым впечатлением лорда от этой новости было невероятное изумление. Он был глубоко убежден, что его жена — хладнокровное, бесстрастное создание, не способное ни на проявление теплых чувств, ни на то, чтобы пробудить их в ком-нибудь. Он уже позабыл о том, что когда-то женился на ней по любви — и по страстной любви.

— Ты чертов лжец! — задохнувшись, выдавил лорд.

— Ваша светлость, это вовсе не ложь. С чего бы мне врать об этом? — оскорблено ответил Ропер.

Лорд Лаудуотер неотрывно смотрел на него. Парень говорил правду.

— И как она отреагировала? А? Влепила ему пощечину? — разгорячился лорд.

— Нет. Она позволила ему сделать это, ваша светлость.

— Позволила? — взревел Лаудуотер.

— Да. Кажется, она ничуть не смутилась, ваша светлость, — прямо сказал Уильям Ропер.

— И что было дальше? — возопил лорд, вскочив с места.

— Они прошли в беседку, ваша светлость. Там они пили чай. По крайней мере, я видел, как ее светлость прошла к двери и вылила горячую воду из заварочного чайника.

— Чай? Чай? — воскликнул лорд так, как люди обычно кричат: «Горим! Пожар!»

Но затем, даже пребывая в ужасной ярости, он понял, что для того чтобы разобраться с этим делом, нужно взять себя в руки. Он сделал большой глоток виски с содовой, прошелся туда-сюда по комнате, скрежеща зубами, вращая глазами и щелкая пальцами правой руки. Никогда еще гнев не пылал на его лице так ярко — оно побагровело и стало почти пурпурным. Глаза лорда также выкатились, как никогда прежде.

Он остановился и прохрипел:

— Как долго они пробыли в беседке?

— В беседке, ваша светлость? Довольно долго — наверное, часа полтора, — ответил Уильям Ропер, тихо гордясь тем, какое впечатление его доклад произвел на его работодателя.

А работодатель смотрел на него так, будто самым заветным его желанием было прямо здесь и сейчас вышибить из этого вестника дух. Впрочем, таково и