Загадка невидимого гостя - страница 3

– Так, Марго, – растерянно посмотрел он на девочку. – Кажется, мы с тобой крупно влипли. Кто-то нас запер…

Впрочем, этот день не задался с самого утра. Утро для Марго, Ивана и их друзей – Павла, Герасима и Вари – началось с урока литературы. Обычно литературу вела их классная руководительница Ольга Борисовна Пантюшенкова. Однако на сей раз она явилась в восьмой «А» не одна. С ней вместе вошел какой-то совершенно незнакомый ребятам мужчина. Худой, среднего роста, в изрядно поношенном, вытянутом, но модном свитере. Волосы на голове у незнакомца почти отсутствовали. А то немногое, что еще сохранилось, было коротко стрижено, обнажая бугристый череп. На хрящеватом носу мужчины плотно сидели очки в массивной черной оправе. Толстые стекла очков увеличивали глаза, что придавало ему сходство с инопланетянином.

– Знакомьтесь! – Голос Ольги Борисовны звенел от волнения. – Наконец наши мечты сбылись. К нам пришел прочитать спецкурс известный поэт и прозаик Владимир Дионисович Гриппов.

Класс, с интересом разглядывая экзотического Владимира Дионисовича, поднялся в приветствии.

– Ах, что вы, что вы! – замахал обеими руками Гриппов. – К чему такие формальности!

– Это не формальности! – с пылом воскликнула Ольга Борисовна. – А проявление заслуженного уважения.

– Все равно садитесь! – махнул рукой Владимир Дионисович.

Класс послушно опустился за парты.

– Уже лучше, – заявил Гриппов.

– Вы тоже садитесь, – Ольга Борисовна указала ему на место за учительским столом.

Гриппов плюхнулся на стул. Ольга Борисовна продолжала стоять.

– А вы? – посмотрел на нее Владимир Дионисович.

– Я с ребятами. – И классная руководительница устроилась на одном из свободных стульев.

Гриппов обвел марсианским взглядом кабинет литературы. Поклонница передовых методов, Ольга Борисовна и класс свой обставила не совсем обычно. Парты тут располагались не рядами, а подковою огибали учительский стол. На стенах висели портреты писателей-классиков в массивных золоченых рамах. Под каждым из них красовалось какое-нибудь изречение великого автора.

Гриппов обвел взглядом портреты. Лицо его приняло кислое выражение.

– Скучно живете, – отчетливо произнес он.

– Почему, Владимир Дионисович? – Его замечание явно расстроило Ольгу Борисовну.

– Потому что закоснели в традициях, – убежденно продолжал известный поэт и прозаик. – Пу-ушкин, Ле-ермонтов, Ломоно-осов, – таким тоном протянул он, будто его кормили чем-то очень невкусным. – Старо. Свежего ветра вам не хватает.

– Но, мне кажется, великая классика всегда свежа и прекрасна, – осмелилась робко ему возразить Ольга Борисовна.

– О вкусах, конечно, не спорят, – сквозь зубы процедил Гриппов. Было видно, что он совершенно с ней не согласен. – И вообще! – всплеснул он руками. – Куда меня привели?

Он умолк. В классе повисла напряженная пауза. Обычно уверенная в себе Ольга Борисовна, которая и характером, и стилем одежды, и манерой вести себя напоминала больше не учительницу, а секретаршу из какой-нибудь процветающей фирмы, сейчас растерянно взирала на известного поэта и прозаика.

– Вам интересно, куда вас привели? – с ангельским видом переспросила Варвара. – Знаете ли, если не ошибаюсь, по-моему, это школа.

– Панова, перестань, – кинула на нее умоляющий взгляд классная руководительница.

– А разве я ошибаюсь? – разыграла искреннее изумление Варя.

Ольга Борисовна собиралась что-то ответить, но тут Гриппов воскликнул:

– Конечно же, школа! Я – в школе! Но чем эта школа вскармливает своих птенцов? Вам жить в двадцать первом веке! А на стенах что?

Указующий перст знаменитого поэта и прозаика остановился на портрете Ивана Сергеевича Тургенева. И Владимир Дионисович Гриппов вынес обвинительный приговор:

– Сплошной девятнадцатый век! И при этом мы еще что-то ожидаем от молодежи!

– Почему сплошной девятнадцатый? – вдруг вмешался Герасим Каменев по прозвищу Каменное Муму.

– Вам виднее, – откликнулся Владимир Дионисович.

– Не нам виднее, а вам не видно, – продолжал Герасим. – Это, например, что, тоже девятнадцатый век?

И, поднявшись на ноги, тощий длинный Муму указал на портрет Булгакова.