Загадка старой колокольни - страница 30

Мальчик вновь повернулся к непонятному строению, размышляя, что бы это могло быть. Ясно, что не церковь. Может, частный дом?

Дождь прекратился, опять вышла луна, и Барни, опасаясь, что его заметят, быстро шагнул в тень. Он заметил у парадной двери большую доску с надписью. Осторожно подкравшись, он прочел надпись.

Ха! Это всего лишь какая-то историческая достопримечательность, что-то вроде музея. Барни задумался. А нельзя ли переночевать где-нибудь там, внутри? Он уже успел промокнуть до нитки, и ему очень хотелось сбросить с себя мокрую куртку. Внутри кто-то определенно есть, он ведь слышал голоса по крайней мере двух человек, а вышел и уехал на машине только один. Может, лучше не пытаться проникнуть внутрь? Еще схватят и арестуют как вора…

Только Барни об этом подумал, как за дверью послышались осторожные шаги. Он поспешил спрятаться за углом дома. Судя по звуку, дверь тихонько отворилась, затем ее так же бесшумно закрыли и заперли на ключ. Кто-то едва слышно прошел по дорожке, стараясь держаться в тени деревьев.

Внезапно этот «кто-то» кашлянул. Барни удивленно замер — перед ним была женщина! С какой целью понадобилось женщине вот так, среди ночи, бродить в темноте? Когда фигура растворилась во мраке аллеи и наступила тишина, Барни подошел к двери и подергал ее. Разумеется, было заперто. Он обошел дом, но обнаружил, что все окна закрыты, а некоторые даже задвинуты ставнями. Свет луны упал на одно из окон, и Барни с любопытством заглянул в него.

«Ух ты! Дом-то не пустой, там полно мебели! Настоящей мебели, а не каких-то там витрин или стендов, как это обычно бывает в музеях, — удивился Барни. — Вот бы попасть в эту комнату! Можно было бы спокойно выспаться на том старом диване!»

На одной из стен дома рос густой плющ. Барни посмотрел вверх на его плотный зеленый занавес и заметил на втором этаже окно. Можно попытаться его открыть. Попробовав на прочность стебли плюща, Барни обнаружил, что они были толщиной с руку, а значит, легко выдержат его вес. Он с кошачьей ловкостью полез вверх, на всякий случай проверяя каждый стебель. Миранда взбиралась по плющу самостоятельно, перескакивая с ветки на ветку с легкостью, которой Барни даже позавидовал.

Добравшись до цели, он обнаружил, что был прав. Шпингалеты маленького двустворчатого окошка были сломаны, и, следовательно, оно было незаперто. Под его рукой рама легко распахнулась, и Барни понял, что без труда сможет перелезть в комнату через подоконник. Мальчик подтянулся, и Миранда немедленно вспрыгнула к нему на плечо. Она уже увидела открытое окно и догадалась, что Барни хочет залезть внутрь. Не прошло и минуты, как оба оказались в комнате.

В этот момент луна снова спряталась за тучу, и Барни оказался в кромешной темноте. Дождавшись, когда луна появится вновь, он огляделся. Это была комната со старинным убранством, судя по всему — спальня. В центре располагалась огромная кровать с балдахином на четырех резных ножках. Она была почти полностью закрыта свисающими сверху занавесями, книзу забранными потускневшими золочеными кольцами.

Барни, на цыпочках подойдя к двери, осторожно открыл ее. За дверью он обнаружил круговую галерею, идущую вдоль стен, а внизу, под ней, — просторный зал. Везде было тихо. Его напряженный слух не уловил ни звука, ни мышиного шороха.

Найдя лестницу, он бесшумно начал спускаться по ее пологим ступеням. Описав широкую дугу, лестница вывела его в зал, который он видел сверху. Из зала вело еще несколько дверей, видимо, в комнаты поменьше. Барни осторожно заглянул в каждую из них. Никого там не обнаружив и не услышав ничего подозрительного, он решил, что может без особого риска переночевать в спальне наверху, на той великолепной кровати с балдахином.

Внезапный пронзительный крик заставил Барни вздрогнуть. Миранда в страхе что-то невнятно забормотала. Но это оказалась всего лишь амбарная сова за окном, вспугивающая таким образом мышей-полевок и заставляя их инстинктивным движением выдать себя.

Барни решил вернуться наверх. Он весь промок под дождем и к тому же очень устал. «Ничего страшного не случится, если я посплю на этой огромной кровати, — подумал он. — Ботинки я сниму, мокрую куртку — тоже. Уж, наверное, найдется там что-нибудь, чем можно накрыться».