Загадки теории эволюции. В чем ошибался Дарвин - страница 15

Но при каких условиях такая прогрессивная эволюция может происходить на Земле? Как сформировался мозг человека – система необыкновенной сложности? Как могут возникнуть искры разума в среде, где разум отсутствует?

Чтобы из хаоса возник мозг человека, согласно расчётам учёных, не хватит и миллиардов миллиардолетий при одновременном существовании миллиардов планет, подобных Земле. Но и сам по себе мозг – не более чем скопление гигантского количества сложно переплетённых нервных клеток. Как организована их работа и каким образом возникла такая организация? На мой взгляд, так могло произойти только в замечательно упорядоченной среде, обладающей свойствами живого и разумного организма. Иначе говоря, требуется творящая природа Земли.

Одним из серьёзных упущений Чарлза Дарвина можно считать его стремление объяснить эволюцию животных на основе биологических наук (включая экологию). В дальнейшем биологи-эволюционисты вели свои разработки почти исключительно в этом «направлении главного удара». Особое внимание стали уделять генетике, бурное развитие которой было предопределено успехами биофизики и биохимии, а также развитием научной техники. Упущение Дарвина со временем обернулось тупиком научной мысли. И это неудивительно. До сих пор не создана эволюционная геология как область знания, сопоставимая по своей разработанности с эволюционной биологией. А геологическая среда – естественный плацдарм для развития живых организмов.

Дарвин использовал достижения исторической геологии, основанные на материалах палеонтологии, стратиграфии, геохронологии. Но тогда ещё не было геохимии, учения о Биосфере. А в ХХ веке, когда эти научные направления были успешно разработаны, на эволюционное учение они оказали незначительное влияние. Наиболее активно велись исследования на молекулярном уровне, а также биологические и экологические работы.

…Преобладающий метод современной науки: от частного – к общему. В философии и религии принято идти от общего к частному. В прошлом выдающиеся натуралисты старались совмещать оба метода. При нынешней узкой специализации учёных и философов, при гигантской массе добытых фактов сделать это почти невозможно.

Эволюционное учение в немалой степени определяет наш взгляд на Мир и наше отношение к Миру, окружающей природе, к людям и обществу. Вот почему оно взволновало теологов и философов. А это значит, что сугубо биологическое обоснование в данном конкретном случае – лишь частность.

Возникают непростые вопросы. Что есть Жизнь во Вселенной? Какие природные тела следует считать живыми? И могут ли, хотя бы в принципе, возникнуть живые организмы из неживой материи?

На приёме во дворце Тюильри император Наполеон Бонапарт подошёл к офицеру Почетного легиона, которого он возвёл в графское достоинство, и произнёс:

– В своем труде вы не упомянули о Творце Вселенной.

– Ваше величество, я не нуждаюсь в этой гипотезе.

Так ответил Пьер Лаплас (1749–1827) – французский астроном, математик, физик. Он был учёным новой эпохи; не имел ни желания, ни нужды упоминать в научном сочинении Творца. Правда, отношение Лапласа к земным правителям было не столь принципиально. Третий том своей «Небесной механики» он посвятил «Бонапарту – члену национального института, гражданину первому консулу… умиротворителю Европы». Монография «Аналитическая теория вероятностей» посвящалась «Наполеону Великому». А в 1814 году Лаплас голосовал за низложение Бонапарта. Приветствовал он и Реставрацию, став пэром и маркизом.

У этого учёного убеждения научные были несравненно твёрже политических. Один из главных его трудов – пятитомный «Трактат по небесной механике» (1798–1825). В своей вере в возможности математики, механики и физики он полагал, что на их основе можно создать всеобщую теорию Природы.

В предисловии к классическому труду «Аналитическая теория вероятностей» (1812) он писал: «Я стремлюсь определить вероятность причин и следствий при большом числе указанных событий и отыскать законы, согласно которым эта вероятность приближается к своему пределу по мере того, как множатся эти события… Эта теория заслуживает внимания философов, показывая, как в конце концов устанавливается закономерность даже в тех вещах, которые кажутся нам обязанными случаю».