Загадочная смерть [Strong Poison] - страница 42
— Вы не можете вспомнить дату?
— Точный день не могу, не буду врать, но это было где-то около самого длинного летнего дня, потому что, я помню, что-то говорила об этом джентльмену, ну, чтобы поддержать разговор, понимаете?
— Это достаточно близко, — сказал Паркер, — где-то около двадцатого или двадцать первого июня?
— Да, примерно так. А что касается времени, это я могу сказать вам — я знаю, какое значение вы всегда придаете стрелкам часов.
Миссис Булфинч снова хихикнула и лукаво оглянулась в поисках одобрения:
— Там сидел джентльмен — я его не знала, и он спросил, в котором часу мы закрываем. Я сказала ему, что в одиннадцать часов, а он обрадовался: «Слава Богу! Я думал, что меня выпроводят в десять тридцать!» А я посмотрела на часы и сказала: «О! У вас еще есть время, сэр. Мы ставим эти часы на четверть часа вперед». На часах было двадцать минут одиннадцатого, поэтому я знала, что на самом деле было пять минут одиннадцатого. И мы немного поговорили о том, как все время пытаются сократить нашу лицензию до десяти тридцати, но у нас есть хороший друг в суде, мистер Джадкинс... и пока мы обсуждали это, я хорошо помню, вошел молодой джентльмен, можно даже сказать, почти ввалился, и прокричал: «Дайте мне двойной бренди, быстрее!» Но я не хотела сразу его обслуживать, он выглядел таким бледным и странным, что я подумала: он уже выпил один или два бренди после восьми часов, а наш хозяин очень строго следил за этим. И все же он разговаривал нормально — ясно, не повторял слова, ничего такого, а его глаза, хоть они и могли показаться немного странными, все-таки не смотрели в одну точку, если вы понимаете, что я хочу сказать. Знаете, в нашем деле очень быстро начинаешь разбираться в людях. Он вроде как оперся на бар, весь сжался, согнулся пополам и говорит: «Сделай покрепче, милая, мне ужасно плохо». Джентльмен, с которым я разговаривала, говорит ему: «Послушайте! Что случилось?» — а тот ему отвечает: «Я чувствую, что заболел». И он вот сюда положил руки!
Миссис Булфинч схватила себя за талию и драматически повела глазами в сторону.
— Ну, тогда я увидела, что он не пьян, и смешала ему двойной «Мартель» и капельку содовой, а он проглотил это и сказал: «Вот, уже лучше». А другой джентльмен обнял его за плечи и помог ему сесть. В баре было еще много народу, но они вряд ли что-то заметили, потому что говорили о новостях с бегов. А потом джентльмен попросил у меня стакан воды, и я принесла его, а он сказал: «Извините, если я вас испугал, но у меня только что был сильный стресс, и, наверное, он дошел внутрь. Я подвержен желудочным приступам, — сказал он, — и любой стресс или беспокойство всегда влияют на мой желудок, возможно, это снимет боль». И он вытащил белый бумажный пакетик с каким-то порошком, высыпал его в стакан с водой, размешал авторучкой и выпил.
— Он зашипел или что-нибудь в этом роде? — задал вопрос Уимзи.
— Нет, обычный порошок. Он выпил его и сказал: «Это все улаживает», или «Это все уладит», или что-то подобное. А потом он сказал: «Большое спасибо. Мне сейчас лучше, и я, наверное, пойду домой, вдруг меня снова прихватит». И он приподнял шляпу — он был вполне джентльменом — и ушел.
— Как вы думаете, много он положил в стакан порошка?
— Да, довольно много. Он не отмерял его, ничего, высыпал прямо из пакета. Где-то около десертной ложки, я думаю.
— А что с пакетом? — подтолкнул ее рассказ Паркер.
— А, да, — миссис Булфинч взглянула в лицо Уимзи и, казалось, осталась довольна производимым ею эффектом, — мы как раз проводили последнего клиента — минут в пять двенадцатого, наверное, — и Джордж закрыл дверь, когда я заметила что-то белое на сиденье. Я подумала, что это чей-то носовой платок, но это был белый бумажный пакетик. И я сказала Джорджу: «Смотри! Джентльмен забыл здесь свое лекарство». Это был обычный аптечный пакетик, ну, вы знаете, с загнутыми концами и приклеенной поперек этикеткой, но там не осталось ни кусочка этикетки.
— Вы даже не смогли определить, была ли она напечатана черными или красными буквами?
— Сейчас, сейчас, — миссис Булфинч задумалась. — Пожалуй, нет. Мне кажется, где-то на пакетике было что-то красное, но я не могу ясно вспомнить. Нет, я бы не поклялась в этом. Я только знаю, что там не было никакого имени и ничего не было напечатано, потому что я внимательно осмотрела его, чтобы понять, что же это такое.