Загадочное исчезновение Ренэ Прево - страница 12

За соседним столиком сидели двое французов, студенты-геологи Пелиссье и Леклер, оба недавно демобилизованные из армии. Они слышали разговор немцев. Пелиссье заметил им:

— Господа, вы выбрали дурной день для того, чтобы говорить о величии Германии!

Немцы вспыхнули, фон Гейдебрандт воскликнул:

— Мы в ресторане, сударь! Мы платим деньги и говорим о чем нам угодно!

Сказав это, он повернулся к французам спиной. А Пелиссье продолжил:

— Вы в ресторане, сударь, это верно. Но ресторан находится в Версале. А сегодня в Версале вы подписываете некий акт, который, по-моему, не сулит вашей Германии величия.

Немцы вскочили и застыли в вызывающей позе.

— Однако! — рявкнул фон Розен.

Осекшись, он не смог прибавить ничего больше.

— Однако, — продолжал за него француз, — не надо уже с сегодняшнего дня угрожать новой войной!

Немцы бросили на стол деньги и ушли.

Пелиссье рассказал мне об этом случае недавно в Москве.

…По поручению европейской фирмы, в которой он тогда служил, Пелиссье производил в 1938 году изыскания нефти в странах Южной Америки. В Каракасе постоянным представителем фирмы был уже известный нам Леклер. Однажды, сидя с другом в ресторане «Свиццера», Пелиссье обратил внимание на мужчину лет сорока пяти. Это был обрюзгший человек с пустым и сонливым взглядом. Пелиссье и сам не мог определить, чем, собственно, привлек его внимание Этот человек. Разве лишь тем, что незнакомец говорил по-немецки.

— Кто он, этот толстяк? — спросил Пелиссье Леклера.

— Это? Знаменитость! — ответил тот. — Настоящий сальтатандор! На Кубе так называют морских разбойников. Он и есть разбойник. Он немец. Но здесь, в Венесуэле, предъявляет уругвайский паспорт. В Уругвае — венесуэльский или аргентинский. В Аргентине — он гражданин Коста-Рики. Ему везде надо быть иностранцем!

— Зачем?

— Зачем? Затем, чтобы в случае ареста за него хлопотало какое-нибудь иностранное консульство. Этак легче выпутаться. Тем более что в консульствах у него везде свои люди.

— Но кто же он, этот человек? И чем занимается?

— Как, чем занимается?! — удивленно воскликнул Леклер. — Я думаю, не надо объяснять, чем занимается в Южной Америке немец, живущий по фальшивому паспорту?! Он вербует шпионов, завязывает таинственные связи, провоцирует беспорядки. А главное — он продает оружие, гранаты, бомбы. Ты помнишь, в семнадцатом году немец Лерфельд выделывал в Испании миленькие зажигательные карандашики, посредством которых диверсанты перечеркивали наши военные склады? Вот этакими товарами немцы сейчас и снабжают Южную Америку, страну бананов и банджо…

Леклер прибавил:

— Я знаком с ним… И ты тоже, впрочем! Помнишь Версаль?

— Ах, да! — воскликнул Пелиссье. — Я его узнаю!

Это он!

— Ну да, — подтвердил Леклер. — Это один из Тех двух немцев, с которыми у нас тогда была стычка. Это младший.

— Здорово! — сказал Пелиссье. — Познакомь меня с ним.

Знакомство состоялось в тот же день. Толстяк признал, что действительно находился в Версале в день подписания мира: он и его двоюродный брат Гейнц фон Розен сопровождали тогда германских делегатов на мирную конференцию.

Воспоминания вызвали у немца улыбку.

— Да, это был интересный день! — сказал он. — Они тогда задумали удушить нас, лишив права содержать большую армию. Но сохранилось офицерство, генеральный штаб… Значит, сохранилась Германия! Теперь об этом можно говорить откровенно. Офицеры генерального штаба целыми отделами ушли в военную промышленность, на железные дороги, в почтово-телеграфное ведомство, в спортивные организации, в торговый флот. Мы сразу взяли в свои руки все, что нужно для ведения войны. Скоро вы это почувствуете!

Пелиссье сидел хмурый, а немец хладнокровно продолжал:

— В четырнадцатом году дело слишком затянулось. Четыре года! Это безумие! Впредь мы не позволим противнику сопротивляться так долго. Войны должны быть короткими. Один удар, но оглушительный! Военные силы врага уничтожены, народные массы молят о мире. Вот такой и будет война!

Он сказал это и с отвратительным добродушием рассмеялся. Пелиссье от этого смеха сделалось жутко. На вопрос, что поделывает его двоюродный брат, немец сказал: