Загнанный - страница 2
- Не слушали, значит. И о чём Алексей Иванович мечтает, пока я распинаюсь перед всеми? О рыбалке, о даче? Или о своём диване перед телевизором?
Холуйское хихиканье вереницей прокатилось по кабинету. Маргарита впилась колкими чёрными глазками в его переносицу. На миг показалось, что всё присутствующие смотрят на него так же холодно и надменно. Не выдержав коллективного взгляда, он опустил голову.
- Что с твоим подчинённым, Пётр Петрович? - бросила Маргарита высокому рыжеволосому мужчине у стены.
- Возраст, - буркнул тот.
- С этим надо что-то делать, - задумчиво сказала Маргарита, направляясь к креслу, - Алексей Иванович, всю неделю, каждый вечер мне на стол результаты ваших ежедневных продаж! Не сданный отчёт - штраф! Пётр, проконтролируешь. Компания всё равно будет идти вперед, а с вами или без вас, Алексей Иванович, это уж решать вам. Никому не будет поблажки. Никакой зоны комфорта! Кто не будет бежать вместе со всеми в одной упряжке, тот сдохнет выброшенный на обочину! Всем понятно?!
Последние слова Маргарита произнесла жёстко и громко. Не столько для него, сколько для остальных, и те, опустив глаза и одобрительно кивая, заелозили брендированными ручками в красных корпоративных блокнотах.
"Не зря говорят, женщины эмоционально сильнее, - подумал он, - мне бы сейчас ружьё".
***
Он быстро шёл к лифту по длинному коридору бизнес-центра "Космос". В ушах заезженной пластинкой монотонно крутилось гадкое хихиканье за спиной.
"Дай Маргарита команду "ату", с каким животным наслаждением они растерзали бы меня", - подумал он.
Перед лифтом его догнал Пётр Петрович.
- Отгреб по полной, Иванович? - ехидно хлопнул по плечу веснушчатой ладонью, - теперь всю неделю на ковёр к "крёстной". Как ты её выдерживаешь? Я давно бы уволился. Хотя... ну уволишься ты, и куда...? Да уж, Иванович, терпи.
Он громко и противно расхохотался.
- Ну, давай, до вечера, - и строго пригрозив пальцем, добавил: - и про отчеты не забудь!
Ускорив шаг, рыжий начальник через мгновение скрылся в плотно набитой кабине лифта.
"Смейся, смейся, - проводил взглядом Алексей Иванович. - И для тебя патрон найдется".
2
Холодный дождь шёл целый день, который незаметно перерос в невыносимо мрачный вечер. Ноябрь - месяц, когда депрессия достигает своего годового максимума, а сегодня, как назло, она усилилась начавшимся сутра насморком и головной болью.
В блеклом свете луны песчаная тропинка блестела небольшими мелкими лужицами, разбросанными на чёрном мокром песке. Туфли совсем промокли. С трудом огибая лужи, он, наконец, добрался до калитки. Остановился отдышаться. Открыл навесной замок и ступил на вымощенную галькой дорожку, ведущую к крыльцу небольшого загородного дома. Здесь он жил вот уже три года. Дом достался по наследству, да так и остался единственной собственностью после кошмарного двадцатилетнего брака. С бывшей женой отношений он не поддерживал, а единственный взрослый сын много лет жил за границей и скорее всего, забыл о существовании отца. Вот так, каждый вечер, он приезжал сюда после работы, готовил нехитрый ужин и забывался нервным беспокойным сном.
Он почти поднялся на крыльцо, как вдруг где-то совсем близко, в кустах малины услышал тихий собачий рык.
"Что за чёрт", - подумал, всматриваясь в темноту зарослей.
Нащупав выключатель, зажег над дверью уличный фонарь, привычно сунул руку в карман пальто за ключом и вдруг замер, почувствовав, как что-то неестественное и пугающее наполнило осенний воздух. Он понял, вернее, почуял каким-то неведомым чутьём, что не ноябрьский мокрый ветер пронзил холодом его спину, то был чей-то ледяной взгляд. Спиной ощущая этот взгляд, ощутил в груди выше солнечного сплетения притаившийся комок страха. Он прислушался и различил глухое рычание за спиной. Обернулся и застыл. Перед ним, оскалив белые клыки, приготовилась к прыжку огромная чёрная псина. Дождь ручьями стекает с длинной слипшейся шерсти, уши поджаты к голове, сморщенный напряженными складками нос судорожно вдыхает сырой осенний воздух. Широко раскрытая черная пасть, обрамленная крепкими белоснежными клыками, блестящими в свете фонаря, с вязкими тонкими струйками стекающей слюны завораживала и леденила кровь.