Заговор - страница 20

Под маячившей в вышине неоновой громадиной «Радио-Сити» она свернула на проспект. Он был забит людьми, и каждый в этот час пик норовил пробить, прорвать беспорядочную суету. Немилосердный темп, казалось, подхватил и понес Сару в завораживающем потоке. Все воспоминания о приятном дне быстро улетучились. Она чувствовала, что теряется в толпе, в ноющем гаме человеческого месива.

Учащающийся пульс движения вселился в нее, эхом отозвавшись на неунявшееся в душе арабское безумие. Нет! Только не тут! Только не сейчас! — воззвал голос из глубины ее сознания. Голова шла кругом в оцепенелом отрешении от шума и крика, мысли разлетались все дальше и дальше. Борись, Сара! Запыхавшись, чувствуя ком в груди, она остановилась, озираясь вокруг, отыскивая то, что вернуло бы ее обратно. Прохожие спешили мимо, неодобрительно поглядывая на нее, но Сара их почти не замечала: все силы уходили на то, чтобы вернуть спокойствие. Хоть бы отпустило. С большим трудом восстановила дыхание. Унималась дрожь. Оглядись вокруг. Это Нью-Йорк. Тут тебе незачем прятаться. Все так, как и должно быть. Как было прежде.

Спасительным убежищем маячила впереди гостиница. Сара пошла, вновь окунувшись в людской поток. Но даже в его гуще была обособлена, будто упрятана в кокон.

Пять минут спустя она стояла у стойки «Хилтона», на которой лежала гостевая карточка с указанием ее номера. Все еще дрожа, последовала за коридорным по вестибюлю к лифтам, скользя взглядом по широкому ряду часов, колец и ожерелий в застекленных витринах, вмурованных в мраморную стену. Необыкновенно сияющий камень привлек внимание Сары: глубокая переливающаяся синева, ничуть не утратившая своей мягкости в стерильно белом освещении просторного холла. Сара остановилась, любуясь сапфиром, как будто где-то уже виденным.

— Желаете посмотреть, мадам? — Рядом возник мужчина в добротно сшитом костюме, прилизанные волосы тщательно скрывали лысину. Сара взглянула на него, на миг смешавшись. — Мадам?

— Нет. Нет, благодарю вас, — выдавила она из себя. — Прекрасный камень.

— Да, изысканная огранка.

— Похоже, я упустила своего коридорного, — сказала Сара, посмотрев в сторону лифтов.

— Разумеется. — Прилизанный оборвал себя на полуслове и расплылся в хитрющей улыбочке. — Тогда, возможно, в другой раз.

Он уже занялся следующим покупателем. Сара еще раз вгляделась в сапфир (тот манил к себе с удивительно притягательной силой), потом, повернувшись, увидела коридорного в двадцати ярдах впереди. Он ждал у лифтов. Махнув ему рукой, Сара быстро пошла через вестибюль.

Вашингтон. 26 февраля, 17.27

Он шел не спеша, почти прогулочной походкой; когда сворачивал на Джи-стрит, фонари уже светили вовсю. Вашингтон в сумерках. Питер Эггарт держал руки в карманах, глаза неотрывно следили за входом в здание ядрах в двухстах вниз по улице. Как его и предупреждали, оттуда вышли три голландских дипломата и направились ему навстречу. Они были увлечены разговором: шедшая в центре женщина, очевидно, что-то объясняла двум спутникам. Эггарт, не замедляя шага, медленно вытащил из кармана пистолет и плотно прижал его к боку, сближаясь с троицей. Никто на улице ничего и не заметил, пока он, подойдя почти вплотную, не поднял ствол и не всадил две пули в грудь женщине, а затем по пуле в каждого из мужчин. Всех троих отбросило назад… И разом — внезапная тишина, все замерло, застыло.

Эггарт пустился бежать, расталкивая немногих ошарашенных зевак. Ночь медленно оседала на город, когда он, добежав до конца квартала, свернул на Двенадцатую улицу.

И только тогда остановился.

Где же машина? Обернулся, сверяясь с указателем, соображая, не ошибся ли он. Нет. Двенадцатая. Обещали, что будет здесь. Сзади эхом донеслись крики, время снова набирало скорость на полных оборотах. Эггарт ощутил панический спазм в горле, едкий привкус нерешительности. Держи фокус. Вникни в происходящее. Нужно держаться спокойно, слушать звучащую в голове команду. Слишком много времени потрачено на подготовку, чтобы сбой в последнюю минуту пустил все насмарку. Он всматривался в улицу, чувствуя на себе взгляды, устремленные из соседних домов и отрезавшие ему все пути отхода. И снова пустился бежать.