Заговор - страница 18

– Можно сделать побыстрее? Слишком медленно!

– Все равно медленно! Еще быстрее!

– Можно еще быстрее…

Когда его требование не было выполнено так, как он хотел, А Бин, казалось, разволновался, вскочил и попросил, чтобы его пустили за аппарат продемонстрировать, как надо. Он покрутил ручку несколько раз, задав нужную скорость вращения, чтобы начальник Чэнь крутил ее именно так. В этот момент я и Чэнь были ошеломлены, потому что заданная им скорость в пять раз превышала обычную! При такой скорости наши уши уже не могли уловить никаких звуков радиосигналов, они все сливались в мгновенно меняющиеся «так» или «тук». Другими словами, они превращались в одинаковый шум. Если привести некорректный пример, то можно сказать, что поиск радиостанций среди радиосигналов – это словно поиск чего бы то ни было в магнитофонной записи, потому что то, что ты ищешь, перемешано с другим таким же, и даже если поставить запись на нормальной скорости, не факт, что ты легко найдешь то, что нужно. А сейчас нашелся человек, который требует нажать на кнопку «быстрая перемотка» для ускорения процесса. Естественно, таким образом, потерянное время было сэкономлено, все образы в мгновение ока обратились в тени, где же искать то, что надо?

Это безобразие!

Начальник Чэнь в растерянности посмотрел на меня.

Я подумал, что уж лучше пусть он творит безобразие, чем гневается. У безобразий бывает конец, к тому же мы это считаем таковым, а он, возможно, нет. Тогда Чэнь начал крутить ручку с заданной А Бином скоростью. В одно мгновение все звуки, которые я слышал, слились в странный шум, при этих звуках душа приходила в смятение, и я был весь как на иголках. Но А Бин все так же спокойно сидел на диване, по-прежнему курил и с неизменным выражением лица прислушивался к звукам, постукивая пальцами правой руки по подлокотнику.

Десять минут.

Двадцать минут.

Полчаса прошло.

Внезапно А Бин крикнул:

– Стоп! – потом велел Чэню: – Чуть-чуть назад, вот этот звук, дайте еще послушаю… Помедленнее… Да, это он, сохраните его, отрегулируйте звук…

Начальник Чэнь отрегулировал его до максимально возможного.

А Бин послушал, затем с пониманием кивнул головой:

– Ошибки нет, это он! – Он посмеялся и произнес: – А это посложнее того, как я определял радиостанции в радиоприемнике!

На этой радиочастоте как раз передавали сообщение. Нам трудно было сразу определить, вражеская ли это радиостанция, которую мы искали, поэтому мы сначала записали сообщение, чтобы отнести в отдел дешифровки. Начальник Чэнь записал первую страницу и отдал ее мне, а сам продолжил делать записи. С этой бумагой я помчался в отдел дешифровки, чтобы они как можно скорее определили, пропавшая ли это вражеская станция. Они позвонили, когда я вернулся. Положив трубку, я бросился к А Бину и, не в состоянии сдержать радость, обнял его и громко сказал:

– А Бин! Ты – потрясающий!

После этого я обнаружил, что по щекам текут слезы.

Люди постарше с моей родины помнят, как «японские черти»13, встретив в Нанкине сопротивление и потеряв немало людей, предприняли ряд ответных мер, таких, как знаменитая Нанкинская резня14 и т. п. Когда они пришли в наш уезд, то продолжали свою месть: жгли, грабили, убивали, насиловали – все, что можно было сделать плохого, они сделали. Моей семье повезло, потому что отец был прекрасно осведомлен и успел отправить меня с мамой и двумя сестрами в деревню под городом Уси, где мы и прожили больше года. Наша деревня находилась на берегу озера Тайху, народ здесь занимался в основном рыболовством. С наступлением зимы рыба пряталась на дно озера, поэтому рыболовы часто возвращались с пустыми руками. И только мой дядя никогда не приходил с пустыми руками, в его корзине всегда лежали немыслимо огромные рыбины и другие свежие продукты. Причиной этого был особый трюк дяди при зимней ловле рыбы: он по хаотичным пузырькам на поверхности воды мог понять, какие исходят от рыб, впавших в зимнюю спячку, а какие нет. Затем он бросал сеть туда, где были «пузырьки рыб», и те оказывались в ловушке.

То, как А Бин искал вражеские радиостанции, напомнило мне этот прием. Он не только мог из множества пузырьков выделить те, которые были «рыбьими», но и умел по пузырькам определить, какая именно это рыба. Другими словами, он не только знал, что под пузырьками есть рыба, но и то, карп ли это, карась или какой другой вид.