Заговор Моцарта - страница 10

— Почему именно Оксфордшир?

— Я купила там большой старый дом. Хотела основать школу для оперных певцов.

— Кто-нибудь еще об этом доме знает?

— Только я, мой секретарь и бизнес-менеджер, — ответила Ли. — Я пока не успела его обставить, коробки с вещами, которые привезли из Монте-Карло, так и лежат нераспакованные. Ничего, на несколько дней там вполне можно остановиться. Отдохну и подумаю, что теперь делать.

— Это я тебе и так скажу. Во-первых, пошли подальше этих болванов. — Он махнул в сторону дверей. — Толку от них никакого. На моем месте мог оказаться кто угодно — он вошел бы сюда, даже не заметив твоих громил на входе.

Ли кивнула.

— Да, я уже поняла. Допустим, я их выставлю прямо сейчас — и что дальше?

— Тебе нужна моя помощь?

— Я на нее надеялась.

— Ли, я не телохранитель, у меня другие задачи. Но я знаю надежных ребят. Мы обеспечим тебе настоящую охрану.

Ли явно расстроилась.

— Какой смысл менять одних качков на других?

Бен с улыбкой покачал головой.

— Я говорю о профессионалах. Ты даже не заметишь, что тебя охраняют, и при этом будешь как за каменной стеной. Я в этом уверен: сам их натаскивал.

— С тобой я чувствовала бы себя гораздо безопаснее.

— Даже после того, что я сделал тогда?

— Но ведь ты меня больше не подведешь? На этот раз не обманешь?

Бен вздохнул.

— Нет. Больше я тебя не подведу.

Швейцария, Берн

Хайни Мюллер придвинулся поближе к костру, чтобы погреть руки. С ночного неба лениво падали снежинки, мгновенно испаряясь на горячем металле жаровни.

Крики в толпе раздавались уже не так громко, как днем. Уставшие от долгого ожидания люди стояли группками, переминаясь с ноги на ногу, замерзшие и усталые. Одни курили безникотиновые сигареты, другие потягивали из термосов черносмородиновый чай или кофе без кофеина. Некоторые не выдержали и ушли домой, хотя человек четыреста еще оставались.

Они попытались было прорваться на территорию гостиницы, но когда эти сволочи собираются на конференции, мимо охраны и мышь не проскочит. В гостиницу не попасть, остается лишь размахивать плакатами за высоким забором. Полиция держалась в стороне — микроавтобусы и мотоциклы поставили на дороге и на территории гостиницы. Стражи порядка нервничали, понимая, что численное преимущество не на их стороне.

В нескольких сотнях ярдов, за покрытой снегом лужайкой перед внушительным зданием гостиницы ждали тринадцать черных лимузинов-близнецов. Площадку перед парадным входом подмели и посыпали солью специально в честь приезда важных персон. Франка, подруга Хайни, совсем недавно заметила, что из служебного входа вышли водители, которые принялись очищать машины от снега, — ожидание явно подходит к концу.

— Идут! — закричал кто-то.

Протестанты схватились за плакаты, словно за оружие: «Остановим изменение климата», «Европа за Арагона».

Хайни наблюдал во взятый у Франки бинокль, как открылись двери и участники конференции гуськом вышли на улицу. Самым молодым из них было под пятьдесят. Все элегантно одеты; те, кто постарше, — в шляпах. Водители и сотрудники гостиницы сопровождали гостей, держа над их головами зонтики. Полицейские оседлали белые мотоциклы, охранники в штатском стояли вокруг, разговаривая по рации.

Тринадцать водителей одновременно открыли задние дверцы лимузинов, и пассажиры заняли свои места. Дверцы хлопнули; несмотря на снегопад, сотрудники гостиницы почтительно ждали, пока гости уедут. Двигатели мягко заурчали, и вереница машин направилась к высоким воротам, за которыми ждали протестанты. Впереди колонны ехали мотоциклисты, позади — четыре машины службы безопасности.

В первом лимузине на кожаном сиденье откинулся худощавый, элегантно одетый мужчина лет семидесяти — Вернер Кролл, председатель комитета. Сложив руки на коленях, он спокойно сидел, пока лимузин приближался к беснующейся толпе.

Напротив Кролла расположился его помощник — мужчина лет сорока, мускулистый, с короткой стрижкой, к которой привык за время военной службы. Он покосился на размахивающих плакатами протестантов и презрительно ткнул в них пальцем:

— Идиоты! Чего они хотят этим добиться?

— Демократия дает им иллюзию свободы, — негромко ответил Кролл, разглядывая толпу.