Заговор против террора - страница 18
– Не хотите мороженое?
– Обычно я мороженое зимой не ем, – сказала она со смешком и тронула его за рукав. – Но сейчас сделаю исключение.
– Два брикета, – попросил Кирилл, протягивая продавщице мелочь. Продавщица вырезала из белой массы круги в форме хоккейной шайбы, зажала их такого же размера кругами вафель, и подала Кириллу.
– Кушайте на здоровье.
– Не мы одни едим мороженое зимой, – сказал Кирилл, кивая на стайку девушек, с веселым щебетанием окруживших продавщицу.
– Вы правы, Кирилл, – согласилась Софа с наигранной серьезностью. – Я на эту тему читала статью английского журналиста, напечатанную за год до начала войны. В ней он утверждал, что если Германия нападет на Советский Союз, то она наверняка потерпит поражение, потому что советский народ вынесет любые невзгоды. Журналист клялся, что, будучи в Москве в январе, лютой зимой, он лично видел, как люди едят на улице мороженое. «Разве можно такой народ сломить?» – спрашивал он, – Софа засмеялась и опять сделала ему глазки.
– Расскажите мне о себе, – попросил Кирилл.
– Ничем не примечательная биография, – отозвалась она будничным тоном. – В 17 лет закончила школу и поступила в мединститут. Это было в 1942 году. Тогда еще нас принимали везде. – Она метнула на него вопросительный взгляд и тут же отвернулась, облизнула мороженое. – Этим летом я заканчиваю учебу. Не знаю, правда, примут ли меня на работу куда-нибудь. Если нет – не весело будет.
– Ну уж, не примут. Вы не преувеличиваете? – спросил Кирилл, без труда уловив, что она имеет в виду.
– Вы, журналист, не знаете, какая кампания ведется в газетах против безродных космополитов? – ответила Софа вопросом на вопрос и презрительно скривила губы. – Или вы не знаете, кто такие безродные космополиты?
Кирилл посмотрел ей в глаза: серьезные, почти угрюмые, но в то же время излучавшие и женскую мягкость, и теплоту, и радостную энергию молодости. Софа не выдержала его долгого взгляда, опустила ресницы, резко отвернулась. Покончив с мороженым, облизнула посиневшие губы и надела перчатку.
– Я хотел бы побольше узнать о вас, Софа, – попытался отойти от скользкой темы Кирилл. – Расскажите о себе что-нибудь. Замужем ли вы? Живете одна, или с кем-нибудь? Что интересного было в вашей жизни, ну, словом…
– Я замерзла, – зябко пожала плечами Софа. – Это от мороженого. И я уже почти дома.
– Я тоже начинаю замерзать, – соврал Кирилл. – Может, угостите чаем, чтобы согреться. Если, конечно, с вами еще кто-нибудь не живет.
– Я живу одна. У меня одна комната в коммуналке, досталась мне после смерти матери. Она умерла в прошлом году. – Софа похлопала ресницами, останавливая слезу. – Если меня направят по распределению куда-нибудь в тьмутаракань, я потеряю жилье и прописку в Москве.
– Значит, вы меня приглашаете на чай? – спросил Кирилл, беря ее под руку. Софа не пыталась освободиться.
– Ваше предложение пригласить вас ко мне на чай почти принято, – сказала она сквозь смех. – Но лучше это сделать в другой раз. У меня в плитке спираль сгорела, и я все не соберусь ее сменить. Да и плохо у меня получается обращаться с железками. Так что согреть воду для чая не на чем.
– Моя вторая специальность – ремонт электроплиток, – уверенно заявил Кирилл, и Софа легонько ткнула его локтем в бок за явную ложь. – И даже в этой области у меня узкая специализация, – продолжал дурачиться Кирилл, под одобрительный смех Софы. – Я в основном имею дело со сменой спиралей. Есть у вас запасная спираль?
– Есть, – сказала Софа, – но есть кое-что еще, чего не хотелось бы вам показывать. Это является более серьезным препятствием, чем спираль.
– Вы разжигаете мое любопытство, – сказал Кирилл. – Объясните.
– Мои соседи. У нас в коммуналке четыре комнаты, на четыре семьи. Моя комната последняя от входа. А вот в первой живут довольно шумные соседи и порой доставляют мне неприятности.
– Что им от вас нужно? – спросил Кирилл.
– Мы пришли, – объявила Софа, останавливаясь у подъезда пятиэтажного дома. – Вам в самом деле интересно, что против меня имеют соседи?
– Да. Сгораю от любопытства.
– Тогда пойдем ко мне. На «ты», Кирилл, можно?