Заговорщики. Перед расплатой - страница 8

Гиммлер снял пенсне и несколько мгновении глядел на Деница удивленно вытаращенными близорукими глазами.

– Вы уверены? – спросил он наконец.

– Я отрешаю вас от всех должностей! – крикнул Дениц.

– Попробуйте объявить об этом… – насмешливо сказал Гиммлер. – Или вам хочется оказаться в руках русских?.. Я еще могу это организовать. За вас американцы цепляться не станут.

– Вон, сию же минуту вон! – больше от испуга, чем в негодовании, закричал Дениц.

Гиммлер исчез, и больше никто его не видел.

Дениц приказал подготовить радиопередатчик для обращения к войскам с призывом сложить оружие на западе и решительно продолжать борьбу на Восточном фронте, против русских. Но из-за неисправности радиоаппаратуры это обращение не попало бы в эфир, если бы на помощь не пришел дотоле не известный Деницу группенфюрер СС Вильгельм фон Кроне. Этот эсэсовский генерал каким-то образом оказался обладателем новенького американского военного радиопередатчика, по какому-то счастливому стечению обстоятельств сброшенного на парашюте американским самолетом именно в то место, где находился названный Кроне.

Седьмого мая Дениц получил известие из Реймса: в ставке Эйзенхауэра Йодль подписал капитуляцию. С этим делом спешили: немцы – чтобы дать англо-американцам «легальную» возможность продвинуться как можно дальше к востоку, навстречу советским войскам; англо-американцы – чтобы захватить под свою охрану возможно большее число германо-фашистов, которым не приходилось ждать, что советские солдаты дадут им возможность ускользнуть от справедливого суда народов.

Но из попытки сепаратного сговора Йодля с западными участниками антигитлеровской коалиции ничего не получилось. Подлинный победитель нацистского зверя – советский народ потребовал, чтобы гитлеровская Германия склонила знамя ужасной войны не в случайном пункте, Реймсе, как того хотелось Эйзенхауэру и Монтгомери, и не рукою случайно подвернувшегося гитлеровского подручного, а в самой берлоге фашистского зверя – в Берлине, и руками высшего немецкого командования; не втихомолку, а в подобающей обстановке.

После некоторого сопротивления англо-американского командования и дипломатии им все же пришлось принять советское требование, и капитуляция была подписана по всей форме, как того требовала политическая обстановка, в самом Берлине.

Когда вскоре к месту расположения Ставки Деница прибыли американский и британский представители Мэрфи и Рукс, Дениц пригласил их к себе. Он торопился свидеться с ними, прежде чем приедет советский представитель в контрольной комиссии. Дениц очень боялся, что американец и англичанин откажутся разговаривать с ним без своего советского коллеги, но эти опасения оказались напрасными. Мэрфи и Рукс прибыли со всею доступной им поспешностью. Час продолжалось обсуждение животрепещущей проблемы «запад – восток» и вопросов передачи максимального числа нацистских войск в плен западным союзникам.

Лишь после того как прибыл советский уполномоченный и можно было без открытого нарушения элементарных приличий взять под англо-американскую защиту Деница и его окружение, они были перевезены во Фленсбург, на борт немецкого пассажирского парохода «Патриа», бывшего когда-то гордостью линии Гамбург – Южная Америка. Там и разыгралась заключительная сцена крушения того, что кучке гитлеровских последышей еще хотелось считать Германской империей.

Деница и прилетевшего из Реймса Йодля ввели в «зал заседаний», еще вчера бывший попросту судовым баром. Вдоль переборок стояли сдвинутые в сторону высокие стулья, на стойке сверкали кофейники и приборы бармена.

Длинный стол посреди салона был накрыт простой белой скатертью. Ничего не подозревавший Дениц не сразу решился положить на эту прозаическую скатерть свой жезл гроссадмирала. Йодль первый почувствовал неладное в холодной официальности, с которой к ним обращались американские офицеры.

– Боюсь, как бы русские нам не напортили, – сквозь зубы проговорил он так, что его мог слышать только Дениц.

Адмирал не реагировал на это замечание, он не разделял опасений Йодля. Его недавний разговор с Мэрфи и Руксом вселил в адмирала уверенность, что достичь договоренности с союзниками нетрудно, лишь бы удалось оттереть в сторону русских.