Захваченная инопланетным воином - страница 26

Мони улыбается нам, когда мы заходим к ней, и жестом приглашает сесть.

— Как ты сегодня себя чувствуешь? Я уже осмотрела твоих подруг.

— Я чувствую себя намного лучше, спасибо. А как остальные?

— Им тоже намного лучше. Позволь мне взглянуть на твою руку.

Элли сидит тихо, пока Мони осматривает ее, слегка морщась, но позволяя ей нанести больше целебной пасты.

— Когда я смогу пойти на поиски?

Мони переводит взгляд на меня, и я вздыхаю.

— Мы надеемся узнать хоть какие-то известия об одной из подруг Элли. Самка была ранена и исчезла во время битвы.

Мони кивает и заканчивает завязывать перевязь Элли.

— Учитывая твое состояние, через одну неделю ты уже сможешь сидеть на мишуа.

Элли упрямо выпячивает подбородок.

— Это слишком долго. За неделю с Чарли может случиться все, что угодно.

Мони прищуривается, привыкшая к тому, что даже самые закаленные воины не оспаривают ее наставления.

Она открывает рот, и Элли вздрагивает, слезы наполняют ее глаза.

— Пожалуйста, — говорит она. — Она, должно быть, в ужасе, и она совсем одна. Мы совсем одни на этой планете. Нам нужно держаться вместе.

Мони вздыхает, глядя на меня. Я напрягаю лицо, надеясь, что она не заметит, как жалят слова крошечной самочки. Она не одна на этой планете. У нее есть я.

Я хмурюсь от этих мыслей. В течение многих лет я позволял самкам приходить и уходить, даже в племени, где у нас так мало свободных. Я так и не нашел ту, с которой хотел бы проводить каждую ночь, растить детей, стареть.

Элли — та самая самка.

«Но она уйдет. Она бросит тебя, как только найдет своих подруг».

Я хмурюсь еще сильнее. Эти люди ясно дали понять, что хотят вернуться на свою планету. Я не понимаю, как они это сделают, но я знаю, что, если такое возможно, эти упрямые, решительные самки сделают это.

«Нет, если ты убедишь Элли остаться».

Я размышлял над этой мыслью, пока Мони и Элли молча сверлят друг друга.

Наконец Мони издает смешок.

— Отлично, — говорит она. — Три дня. Но вы должны часто останавливаться для отдыха. И, — говорит она, когда Элли с улыбкой поднимается на ноги, — целебная мазь три раза в день.

Я смеюсь над выражением лица крошечной самки, когда она слышит это наставление, но она кивает.

— Спасибо.

— Не за что.

ЭЛЛИ

Терекс ведет меня к другому кради и звонит в крошечные колокольчики, висящие у входа.

Высовывается голова, и я ухмыляюсь, когда Алексис протягивает руку и обнимает меня.

— Вот ты где. Мы все гадали, куда ты делась.

— Я скоро вернусь, — говорит Терекс, и я киваю, следуя в кради за Алексис.

— Где Невада и Вивиан? — спрашиваю я.

— Они обе отправились, чтобы найти другую одежду. Невада хочет что-то, в чем она сможет «двигаться и сражаться», а Вив хочет что-то, что подчеркнет ее фигуру. — Алексис бросает на меня взгляд, и мы обе разражаемся смехом.

— Куда ты запропастилась прошлым вечером? Мы обернулись, а тебя уже нет, и все, что они сказали нам, что ты в лагере и в полной безопасности.

Я краснею.

— Терекс хотел, чтобы я спала в его кради, — стону я, когда Алексис смеется.

— Боу-чика-воу-воу, — говорит она, и я не могу не усмехнуться ее выходкам.

— Это не то, что ты подумала. Не смотри на меня так. Нет. Мы заключили сделку. По какой-то причине он хотел, чтобы я спала в его кради, и сказал, что если я это сделаю, он поможет мне найти Чарли.

Улыбка Алексис исчезает при упоминании Чарли, и она кивает. На мгновение мы обе замолкаем.

Алексис вздыхает.

— Господи, надеюсь, с ней все в порядке. Она была зажигалкой, понимаешь? Первой, кто предположил, что мы могли бы напасть на тех засранцев, которые нас похитили.

— С ней все в порядке, — говорю я. — Мы должны в это верить.

Если я позволю себе представить ее мертвой где-нибудь в лесу или вообразить представить, что остальных съедят вуальди… Я не смогу встать утром. Мы не можем опускать рук и должны продолжать искать их.

— Я пойду с тобой, — говорит Алексис. — Я стояла рядом с Чарли до того, как появились Терекс и его друзья. Если бы я была внимательнее, то заметила бы, когда она исчезла.

Я вздыхаю. Мы все чувствуем себя виноватыми. Я мысленно перебирал каждое мгновение этих нескольких минут, придумывая, как они могли бы пройти по-другому.