Закат и падение Римской Империи. Том 1 - страница 6

Поэтому в моих примечаниях я старался только восстано­вить в их настоящем виде те факты, которые казались мне неверными или извращенными, и дополнить их теми новыми фактами, умолчание о которых могло бы сделаться источни­ком заблуждений. Я вовсе не считаю эту работу вполне за­конченной: я даже не применил ее к "Истории упадка и раз­рушения Римской империи" во всем объеме этого сочинения, иначе пришлось бы дать слишком большие размеры и без то­го уж очень обширному произведению и прибавлять бесчис­ленные примечания к примечаниям самого автора, и без того уже очень многочисленным. Я имел главным образом в виду тщательно пересмотреть главы, посвященные Гиббоном ис­тории утверждения христианства, с целью восстановить во всей их точности и осветить надлежащим светом рассказан­ные там события; вот почему я позволял себе делать там все­го более дополнительных примечаний. Другие главы, как, например, те, в которых идет речь о религии древних персов, или те, в которых писатель рисует картину положения древ­ней Германии и переселения народов, требовали, как мне казалось, разъяснений и исправлений: важность их содержа­ния будет служить мне в этом случае оправданием. Вообще моя работа не заходит далее первых пяти частей этого нового издания: именно эти части и содержат в себе почти все, что касается христианства; в них также описан тот переход от древнего мира к новому, от нравов и идей римской Европы к нравам и идеям нашей Европы, который составляет самую интересную часть всего сочинения и всех более нуждающую­ся в комментариях. Что касается более поздних времен, то они были старательно описаны очень многими писателями; оттого-то и мои примечания к следующим частям немного­численны и коротки. Может быть, и это окажется излишним; но я могу положительно утверждать, что я строго придержи­вался правила говорить только то, что мне казалось необходимым, и говорить так кратко, как только можно.

По поводу и против книги Гиббона писали очень много: лишь только она вышла в свет, она вызвала столько же ком­ментариев, сколько мог бы вызвать какой-нибудь древний манускрипт; в сущности эти комментарии были критикой. В особенности богословы были недовольны тем, что касалось истории церкви; они нападали на главы XV и XVI иногда со­вершенно основательно, нередко с чувством скорби и почти всегда с оружием менее страшным, чем оружие их противни­ка, у которого было и более знаний, и более сведений, и бо­лее ума. Я говорю это, судя по тем из их произведений, с ко­торыми мне приходилось знакомиться. Доктор Р.Ватсон, бывший впоследствии епископом Ландафским, издал ряд пи­сем, заключающих в себе "Апологию христианства", умерен­ность и достоинства которой признавал сам Гиббон. Пристлей написал "Письмо к неверующему философу, содержащее изложение доказательств откровенной религии с некоторы­ми замечаниями касательно двух первых частей Гиббона".

В целом ряде проповедей, настоящим автором которых, как утверждают, был доктор С.Бедкок и для которых Уайт только собрал материалы, этот последний сделал сравни­тельное описание христианской религии и мусульманства (1-е изд. 1784, in 8°); в этих проповедях он нередко нападал на Гиббона, а сам Гиббон отзывался о них с уважением (в "Заметках о своей жизни", стр.167, в 1-й части "Смешанных произведений" и в своих Письмах, N 82, 83 и пр.). Эти три противника были самые серьезные из всех, кто нападал на нашего историка; к ним присоединилось множество других писателей. Сэр Давид Далримпль; капеллан епископа Ворчестерского доктор Чельсум; член Бальельской коллегии в Оксфорде Давис; ректор Saint-Mary-le-Bow в Лондоне Ист Аптгорп; Ж.Битти, Ж.Мильнер, Тэйлор, Честерский пре­бендарий и Истгамский викарий Травис; доктор Уайтекер, писавший под именем Anonymous gentleman; Г.Кетт и мно­гие другие восстали против историка; некоторым из них он отвечал брошюрой "Защита некоторых мест в XV и XVI гла­вах "Истории упадка и разрушения Римской империи". Эта защита в некоторых пунктах была удачна, в некоторых дру­гих слаба; но вообще она отличалась чрезвычайной желчно­стью, свидетельствовавшей о том, как раздражали Гиббона нападки противников, а это раздражение с своей стороны, может быть, свидетельствовало о том, что он не чувствовал себя совершенно безупречным; однако в остальной части со­чинения он ничего не изменил в своих мнениях, что по мень­шей мере доказывает его добросовестность.