Заклинатель дирижаблей - страница 5

Причесаться так и не удосужился, переоделся довольно условно — натянул поверх вчерашней рубашки потертую кожанку, папкину, наверное. Братову он носить не стал бы, это Натан уже понял, не те там были отношения. Так что либо папкину, либо где-то на помойке отрыл. Лишь бы постирать додумался в таком случае. А то с этого станется.

Джей подошел, но не слишком близко. Вскинул голову, осматривая Моби. И замер.

— Твой протеже, кажется, завис, — доложил после долгой паузы Айзек.

— Тихо, — цыкнул на него Натан, — он осознает. Мальчик впервые видит дирижабль так близко. И не просто дирижабль — он видит Моби, друг мой Айзек. Нашего белого кита…

— Кого? — переспросил Айзек.

— Рыбу такую, — отмахнулся Натан. — Или не рыбу… А, черт с ними, они все равно вымерли, — и вновь всмотрелся в стекло. — Как думаешь, что сейчас происходит в его голове?

— Перекатывается пустая банка из-под пива, — предположил Айзек.

***

Если бы в тот момент кто-то задал этот же вопрос Джею, он бы не смог на него ответить. Он видел дирижабли много раз, видел огромные грузовики высоко в небе и полицейские жэшки, что ходили часто почти над самыми холмами. Но так близко, такого настоящего, осязаемого дирижабля он еще не видел. Дирижабль казался живым. Джею казалось, что огромная махина, нерушимо зависшая над Соленым холмом, дышит. Это не воздух колеблется. Воздух не может колебаться так ритмично и так ощутимо. Это огромное воздушное существо, настоящее, живое. Смотрит на него. Ждет.

И от того, насколько оно живое, Джей и сам себе показался немного живым.

Не пустым прогнившим сосудом, в котором, вероятно, когда-то давно обитала чистая и светлая душа, но так уж вышло — спилась к херам. И загнила. Нет, настоящим живым человеком, который принадлежит сам себе. Не опостылевшей семье, не работе, на которой душно и гадко, — себе. Который может все, что угодно. Потому что у него есть он сам. А еще — вот эта вот небесная гигантина. А еще — небо, в которое вдруг очень сильно захотелось подняться прямо сейчас.

***

— Так тебе не надо было давать денег, — сказал как-то ему Айзек, когда Джей поведал, как смог, о тех своих чувствах. — Тебе сразу Мобика надо было показать.

Тот дернул плечом.

— Наш босс — лох, — сообщил ему Айзек и крикнул, оборачиваясь через плечо. — Босс, ты — лох! Нашему Джею не нужны деньги, ему нужно летать. Зачем мы ему платим?

— Летать всем нужно, — наставительно ответил Натан, лениво подошел и перебросил в руки каждому по новой бутылке пива. Подумал и глубокомысленно завершил. — Но не все умеют.

— В тебе умер философ, — с ухмылочкой, той самой, что появилась гораздо позже их первой встречи, глянул на него снизу вверх Джей.

— В нем много кто умер, — бесцветно сообщил Айзек и отсалютовал бутылкой.

Натан тогда почувствовал: несмотря ни на что, команда у него есть. И команда едина. Но сейчас этой единой команде стоит вломить профилактических пилюлин, потому что слишком уж распоясались. Или не сейчас. Завтра утром. Сейчас не до того. Сейчас хорошо просто сидеть, пить пиво, лениво переругиваться и не думать ни о чем.

***

Правда, этот разговор произошел многим позже со дня знакомства. А из того дня Натан запомнил лишь замершую на холме темную фигуру, освещенную неожиданно щедрыми для здешних краев утренними солнечными лучами. Залитую солнцем. Застывшую в янтарных лучах. И собственное внутреннее ликование: он всегда догадывался, а теперь точно знал — у них это семейное. Эндрю точно так же полчаса торчал перед дирижаблем прежде, чем подняться на борт.

Ну, а вообще он ликовал, потому что ему очень уж не хотелось искать левого человека и оформлять чертовы документы.

***

Джей направился к багажному, когда Айзек неожиданно шагнул навстречу. Замер напротив, глядя снизу вверх и хлопая стеклянными глазами.

— Мы идем к скалам, — сообщил ему Джей, — сверху небо закрыто. На открытые потоки сейчас выйдут жэшки. А там, глядишь, и тяжелую артиллерию приведут. Нас сейчас будут пытаться засечь все, кому не лень. Со всех вышек. И только у скал есть шансы затеряться, потому что скалы никто не сканирует.

— Потому что ни один нормальный пилот не поведет туда дирижабль, — ответил Айзек. С ним никогда не было ясно, возмущается он, обвиняет или шутит. Интонации были всегда одни и те же. Интонации и взгляд.