Заключительный аккорд - страница 31

Каждый раз, когда Дернберг вспоминал о том, как маки выгнали его из Парижа, ему становилось не по себе. Без особого удовольствия он вспоминал и о котле под Радомышлем, западнее Киева. Было это в конце сорок третьего года, когда Дернберг командовал артиллерийским дивизионом ПВО.

Когда русские почти полностью разбили его батарею, Дернберг был в подавленном состоянии. Именно в тот момент он и произнёс такую фразу: «Когда война проиграна, это скверно только для тех, кто позволяет уничтожить себя».

«Быть капитаном и командиром дивизиона зенитной артиллерии — это, конечно, хорошо, но стать майором — это ещё лучше, — думая Курт. — Собственно говоря, моя карьера только сейчас начинается. Самое важное заключается в том, чтобы удержаться на гребне волны, на которую меня вынесло».

С того времени прошёл целый год, и совсем непростой год. Отсюда, из Берлина, хорошо видны многие взаимосвязи. Можно ли ещё выиграть эту войну? При этом вопросе, который Курт задавал сам себе, на его красивое лицо набегала едкая усмешка. Тяжёлые годы войны оставили свои следы и на лице штурмбанфюрера. Правда, его густые тёмные волосы нисколько не поседели и не стали реже, кожа оставалась по-прежнему гладкой, без морщин, рот был мягким, почти женским, однако его улыбка и усмешка придавали теперь его лицу выражение жестокости. «Самое главное — это вовремя оторваться…»

В дверь постучали. В кабинет вошёл атлетически сложенный гауптштурмфюрер:

— К вам Фрейберг.

— Хайль Гитлер, штурмбанфюрер! Бригаденфюрер просит вас просмотреть эту историю и дать ему по этому поводу свои предложения. — Фрейберг положил на стол какое-то дело.

— Что особенного?

— Бригаденфюрер своего мнения по этому поводу не высказывал, но я полагаю, что на западе… — Фрейберг наклонился к сидевшему Дернбергу: — Мне кажется, что у фюрера есть козыри. Полагаю, военные и политические козыри…

— Нужно снова поехать в Нарбонн. Вы помните, Фрейберг, Францию?

Гауптштурмфюрер завращал глазами:

— Тогда было время! — Щёлкнув каблуками, он вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.

— Проклятая бумажная война! — выругался вслух Дернберг.

Раскурив сигарету, он раскрыл лежавшее перед ним дело и прочитал: «Совершенно секретно. Содержание: относительно шпионско-диверсионной операции командования 47-й русской армии 1-го Белорусского фронта. 23 ноября благодаря бдительности капитана медицинской группы в Насельске была обнаружена шпионско-диверсионная группа, состоящая из русских и немцев, — переодетых в форму войск СС. В состав группы входили бывший обер-лейтенант вермахта командир артиллерийской батареи Фриц Хельгерт, а также обер-ефрейтор Шнелингер, военный водитель. Оба вышеупомянутых лица перебежали в декабре 1943 года на сторону русских в районе Житомира. Их розыски продолжаются по сей день…»

В самом низу стояла подпись начальника штаба дивизии и дата: «27 ноября 1944 года».

Фамилия начальника штаба была написана неразборчиво.

Дернберга охватило волнение.

«Случайности порой бывают настолько фантастичны, что просто уму непостижимо: вот уже сколько лет я всё время натыкаюсь на Хельгерта, друга Эберхарда Баума, который отнял у меня мою подружку Клавдию Занден. При этом Хельгерт попался на моём пути совершенно случайно. С его женой Ильзе судьба свела меня в Гамбурге: ночная бомбёжка, вдоволь хорошего коньяку — и я остался у неё. После этого-то Хельгерт и обозлился на меня, как зверь. Он возбудил против меня процесс и проиграл его, но только потому, что у меня оказались хорошие связи. Меня оправдали за отсутствием улик. Вот когда можно рассчитаться с ним сполна!» На лице Курта расплылась широкая, полная злорадства улыбка.

Набрав номер, Дернберг сказал в трубку:

— Мне нужны самые подробные данные об Ильзе Хельгерт, двадцати пяти лет, работала медицинской сестрой в Гамбурге в сорок третьем году; позднее она, кажется, переехала в Берлин. Муж её, обер-лейтенант, служит в вермахте. Установите, пожалуйста, имеет ли этот человек подчинённых первой степени. И если можно, дайте мне эти сведения побыстрее. Затем сообщите всё, что вы узнаете, о неком Шнелингере, до сорок третьего года обер-ефрейторе. Но об этом уже не срочно.