Заключительный аккорд - страница 61

Однако всё это уже не столь сильно беспокоило Альтдерфера, поскольку сам он находился в западном районе. Само слово «запад» звучало как-то успокоительно. Теперь он располагался не в неуютном бетонном бункере, а в этом восхитительном охотничьем домике, в трёх километрах от передовой. Высокие холмы, поросшие огромными елями, даже защищали в какой-то степени от огня артиллерии.

Майор Брам, в подчинение к которому Альтдерфер попал сразу же, как только дивизион выгрузился из эшелона, сам порекомендовал ему занять этот домик под КП.

Однако уже поговаривали о том, что и подполковник Кисинген собирается занять охотничий домик под выдвинутый вперёд полковой КП.

— Мой дорогой Альтдерфер, я бы хотел завтра утром посмотреть этот домик, — сказал подполковник по телефону.

После разговора с полковым командиром Альтдерфер вызвал к себе начальника штаба обер-лейтенанта Клазена.

Клазен всегда держался несколько замкнуто, был немногословен; особенно это было заметно сейчас, когда война шагнула так далеко на запад, что боевые действия уже велись на немецкой территории.

Весной сорок второго года Клазен попал на Восточный фронт, уже имея немалый боевой опыт. Он не раз был ранен, отчего почти целый год провалялся в госпиталях, получил Железный крест второй степени.

В сорок четвёртом году он попал в Нормандию, где познакомился со всеми прелестями второго фронта. И хотя он прекрасно понимал бессмысленность дальнейшего сопротивления, он ни разу не раскрыл рта, чтобы сказать об этом, как это неоднократно пытался сделать его друг Генгенбах. Свою нерешительность Клазен проявил и в суде, куда его вызвали по делу Генгенбаха. Однако вряд ли показания Клазена могли повлиять на судьбу друга. Но если бы Клазен вёл себя твёрже, то наверняка не мучился бы сейчас от угрызений собственной совести, которая то и дело подсказывала ему, что он бросил товарища в беде.

С каждым днём Клазен всё больше сердился на себя за то, что невольно сыграл на руку Альтдерферу.

— Послушайте меня, Клазен. Мне в голову пришла отличная идея: возьмите людей, вооружите их лопатами и кирками, и пусть они вокруг нашего домика наделают воронок, которые походили бы на артиллерийские. — Альтдерфер, довольный, рассмеялся.

— А к чему всё это?

— Чтобы полковой командир подумал, что наш домик находится под постоянным артиллерийским обстрелом. Дошло до вас? Когда есть смысл, не грешно и пошутить, Клазен.

— Когда есть смысл? — Обер-лейтенант покачал головой. — Вы без смысла никогда ничего не делаете? — И он бросил на Альтдерфера дерзкий взгляд.

Капитан даже растерялся. Он не мог поверить, что слышит это от всегда осторожного и безмолвного Клазена, безропотно выполняющего все приказы старших.

«С чего бы это? — мелькнуло у Альтдорфера в голове. — Такого ещё никогда не было».

«Ему нужно было, чтобы я тогда назвал фамилию Генгенбаха», — вспомнил старую обиду Клазен и сказал:

— Я вам уже не раз говорил, что если бы Генгенбах стрелял в вас, то он обязательно рассказал бы об этом и мне, и Линдеману, а раз он нам ничего не говорил, то, следовательно, и стрелял в вас не он, а кто-то другой.

Альтдерфер усмехнулся. Как опытный адвокат, он прекрасно разобрался в чувствах Клазена.

— Последнее время, Клазен, вы слишком много работали, и теперь вам нужно несколько деньков отдохнуть. Жаль, что сейчас запрещены отпуска: шестая танковая армия СС нуждается в нас. — И он дружески похлопал своего начальника штаба по плечу.

Обер-лейтенант растерялся: он не думал, что капитан так спокойно отреагирует на его дерзость. Он ожидал скандала, криков, чего угодно, только не этого. А Альтдерфер просто отстранил его, как какого-нибудь желторотого юнца, заявления которого он даже не собирается принимать всерьёз.

«Я убью его», — мелькнула у Клазена мысль, и он поймал себя на том, что рука его невольно тянется к пистолету.

Подполковник Кисинген приказал шофёру отогнать машину в укрытие, а сам решил последние двести метров до охотничьего домика пройти пешком вместе со своим адъютантом, чтобы насладиться удовольствием в предвкушении того, что приближающееся рождество он проведёт в нём, возле нарядно украшенной ёлки, с пением песен и соответствующими возлияниями с верными друзьями…