Закон и честь - страница 57

… – способно поразить любого, даже самого избалованного и повидавшего человека. Моё новое изобретение способно изменить общество.

– В какую из сторон?

– Безусловно, в лучшую! – Крейг выглядел неподдельно удивлённым. – Я работаю исключительно во благо человечества и мира. Я не произвожу оружия, мистер Джентри. Мне претит само осознание, что некоторые изобретения великих и могучих умов способны причинять вред, уничтожать и разрушать. О, нет, моя стезя – это искусство…

Джейсон навострил уши. Искусство? О чём это он? Как механические гаджеты и плюющиеся паром технические новинки могут быть искусством? Похоже, Крейг начал заговариваться. Сам же учёный торопливо отвёл глаза в сторону, словно сболтнул лишнего. Очень странно. Джентри не знал, что и думать. Он поймал себя на том, что ловит каждое слово своего подопечного… Достаточно интересный и познавательный разговор с учёным окончательно изгнал донимающую Джейсона зевоту.

– Я не верю, что моё новое изобретение является настолько аппетитной приманкой для враждебно настроенных ОСУ людей, – упрямо повторил Крейг. – Я не вижу никакого смысла в моём физическом устранении. Ну сами посудите, зачем убивать такого безобидного парня, как я? Ведь это же всё равно, что прикончить поэта или художника! Возможно, кому-то и взбрело в голову украсть мой прототип… Тут, пожалуй, я ещё могу согласиться с вашими рассуждениями о заговоре вокруг меня… Но… Неужели всё настолько серьёзно?

Дилижанс неожиданно заложил крутой вираж. Вальяжно откинувшегося на спинку сиденья Крейга швырнуло в сторону и вперёд. Он чуть не завалился на Джентри. Салон огласило отборной бранью, в которой Гордон мастерски переплетал нецензурные выражения с пожеланиями скорой смерти ополоумевшему кучеру. С улицы донеслось ржание, утробное механическое пыхтение и резкий, раздирающий уши противный трубный звук – сигнал клаксона-дудки. Джейсон не сразу сообразил, что их обогнал, подрезая, чей-то паромобиль.

– Чёрт возьми, да у вас тут движение, что Святое столпотворение! Сколько развелось этих проклятых машин!

– Прогресс, – с наигранным сочувствием развёл руками Джентри. – А представьте, что будет, когда паромобили и омнибусы полностью вытеснят кареты и конные экипажи?

– Не пытайтесь загнать меня в угол, играя на моём же поле, – буркнул учёный, поправляя съехавшую на нос шляпу. – Прогресс не остановить. Он умчится вперёд, как этот паромобиль, что вы и окликнуть его не успеете… Так куда мы едем? Вы что, намереваетесь спрятать меня в подземный бункер, чтобы уберечь от возможных идущих по моему следу убийц? Или же мы направляемся прямиком в Империал-Ярд, где мне будет предоставлена в безграничное пользование самая удобная и безопасная камера?

Джейсон свирепо взглянул на Крейга:

– Не надо ёрничать, сэр. Никаких камер и подвалов. Мы едем ко мне домой.

– К вам домой? Э-э-э… Я не совсем уверен, что это здравая идея, старший инспектор. Наверняка, в одной из гостиниц уже забронирован номер на моё имя…

– Да, вы совершенно правы, – пожал плечами Джентри. – Согласно плану, я должен был разместить вас в «Клэрстоун», но буквально в последний момент я передумал.

Крейг понимающе хмыкнул:

– А начальство знает о внесённых в генплан коррективах?

– Нет, – Джейсон отодвинул непроницаемую плотную шторку и выглянул в окно. – Об этом никому не известно. Никто не узнает, что вы будете жить у меня.

Некоторое время в кабине подпрыгивающего на выбоинах в мостовой дилижанса царила тишина. Снаружи доносились скрип рессор, стук колёс по устилающему дорогу камню, гудки, крики зазывал, шум разгулявшегося большого города.

– А что скажет ваша семья на моё появление? – Крейг смущённо теребил воротник застёгнутого на все пуговицы пальто. – Знаете ли, не хотелось бы стеснять вас…

– У меня нет семьи, – обыденно сказал Джейсон. – Я снимаю комнаты у одной милой старушки на Сторм-стрит.

– Убеждённый холостяк? В чём-то я вас даже одобряю и понимаю. Женщины… Они, знаете ли, мешают творческому процессу созидания, отвлекают, наполняют думы греховными мыслями, сбивают с пути… Хм, мистер Джентри, вы говорите, что никто не узнает, куда мы едем, верно? А как же быть с кучером?