Закон подлости - страница 23

Мы не выбирали себе судьбу. Мы не выбирали себе время, в котором живём. Как Бог дал, так и живем. И жаловаться на время бессмысленно. Другого времени просто не бывает.

Сейчас по телику сплошное ЧП. Чернуха и порнуха. Тюрьма, допрос, побег, пьянка, разборки, стрельба, пальба… Каждый день передачи из зала суда. Фильмы про тюрьму показывают с таким знанием дела, как будто вся съёмочная группа отсидела лет по двадцать. И всё это идёт в жизнь и там прикрывается, вместе с рекламой.

Шёл по двору мимо песочницы. Там мальчик с лопаткой, спрашивает:

– Мужик, сколько времени?

Я говорю:

– А волшебное слово?

Он говорит:

– А в глаз?

Я побыстрее домой побежал: а кому охота получить в глаз сапёрной лопаткой? И дома всё как в сериале о тюрьме. Звоню в дверь. В глазке подозрительный глаз вертухая – жены. Я из-за двери:

– Гражданин начальник, разрешите войти.

Лязгают засовы. Вхожу, и сразу:

– Лицом к стене! Руки за голову! Шмонаю! – и зарплаты как не бывало.

И дальше в приказном тоне:

– Баланда на столе! Есть! И спать!

В постели всё так же:

– Лежать! Обнять! Развернуться! Повторить! Вольно! Лицом к стене! Отбой!

Ночью спросонья не поймёшь, в какой ты тюряге и какой год сидишь.

Я однажды со сна в темноте заорал:

– Начальник, гадом буду, я Шнура не мочил!

Жена говорит:

– Тише, дурашка, в соседней комнате Маша срок тянет.

Да что там семейная жизнь. Ансамбль приезжал, «Роллинг Стоунз». Мик Джаггер с трапа сошёл, ему хлеб с солью поднесли. Он соль втянул ноздрёй и говорит: «Так нас ещё нигде не встречали».

Какие раньше артисты были замечательные: Тихонов, Леонов, Янковский. Один – учитель, другой – дрессировщик, третий – волшебник. Они же были для всех нас как родные.

А сейчас кто для нас родные? Два пьяных майора, три проститутки и целая зона уголовников?

Недавно смотрел сериал. Уголовники собрались в тюрьме. Один говорит:

– Будем готовить побег.

Я говорю:

– Мужики!

Они так и переглянулись:

– Кто здесь?

Я говорю:

– Свой я, свой. Я с вами уже 245 серий сижу. Можно считать – сокамерник. Будем делать подкоп. Договоритесь с начальником тюрьмы. Он и хапает быстро, и берёт недорого.

Как они меня потом благодарили! И заключённые, и начальник тюрьмы.

А недавно что было. Иду по Тверской, а мне навстречу – бандит. Кличка – Гундосый. Он сидит практически во всех сериалах. И сидеть ему, по моим подсчётам, ещё лет четыреста. А тут, смотрю, шагает, без конвоя.

Я говорю:

– Здорово, Гундосый. Что, с зоны откинулся?

Он говорит:

– Вы меня с кем-то путаете, я – заслуженный артист.

Я говорю:

– Артист, ты кого лечишь? Тебе только вчера, в 125-й серии, дали червонец. Ты зачем Колю Хромого замочил?

А на детей как всё это влияет! Зашёл за маленьким в детский сад. Воспитательница говорит:

– Ваш сегодня с зоны побег устроил. Куда-то через забор намылился.

И тут мой пятилетний открывает свой прелестный ротик и говорит:

– Марь Ивановна, чего вы пургу гоните? У меня и в мыслях не было. Зона для меня – дом родной. Я за мячом полез, а вы такой мутный базар устроили.

И вдруг эта Марь Ивановна открывает свой рот и кричит:

– Это я базар подняла? Ах ты, волк тряпичный, разуй зенки, ты на кого баллон катишь? Ты кому на тыкву батон крошишь?

Я сына в охапку и бежать. А он мне так гордо заявляет:

– Пахан я теперь в детском саду, в авторитете, мазу держу, мне общак доверили. У меня теперь под подушкой два кило конфет и три чупа-чупса. И погоняло у меня суперское – Витька, ЧМО на палочке.

Я ему говорю:

– Интересно, чему вас там учат, ну-ка, прочти мне какой-нибудь стишок.

– Какой?

– Ну, хотя бы «Наша Таня громко плачет».

Он прочитал:

– Танюха плачет, чешет репу. Мяч утопила, с понтом, в реку. Танюха, блин, ваще не плачь. Твой кореш стырит новый мяч.