Законы Долга - страница 4
Меж тем Юнуши продолжала в нетерпении бродить по комнате. Она даже подумала о том, чтобы приказать всем перейти в библиотеку, где она хотя бы сможет развлечь себя чтением или в который раз просмотреть свой ненаглядный «Атлас минералов и руд редких элементов», но все же, понимая, насколько важна для нее сегодняшняя встреча, еще раз повторила себе, что должна посвятить себя в данный момент исключительно этому событию. Конечно, она знала, зачем супруг приставил к ней двух верзил, одних из лучших своих охранников. Но, несмотря на риск, она предпочла бы переговорить со своим гостем с глазу на глаз. Много было желающих обучать юную леди боевым искусствам, и не только в Шуттгарте. На письмо Брунса с просьбой выслать своей женушке учителя откликнулись многие именитые воины из Годдарда[3] — как гномы, так и люди, и даже был один кхаватари-орк[4] из Руна, — но, неизвестно почему, из всех претендентов ее свекор, лорд Бартолд, выбрал какого-то странного человека, которого ее муж называл изменником. Как бы то ни было, спорить с отцом Брунс не посмел и на прошлой неделе, будучи в столице, сообщил жене в письме радостную новость о том, что ей наконец-то подобрали достойного ее персоны мастера, и сразу по возвращении в Шуттгарт она сможет приступить к своим тренировкам. Юнуши было все равно, как называли ее нового учителя: изменником, предателем или бандитом, — если он хоть немногим окажется лучше старика Рольфа, то она будет самой счастливой гномкой во всем мире.
Раздался стук, и в дверях появилось напуганное и заспанное лицо лакея.
— Миледи, он пришел. Мне проводить его к Вашей Милости или…
— Конечно, зови его уже сюда, — в три прыжка молодая графиня добралась до своего мягкого кресла и, усевшись на его край, вся в нетерпении уставилась на дверь своими круглыми, как две медали, глазами, нервно растирая ладонями колени. Она так долго вглядывалась в темноту коридора, что даже вздрогнула, когда черная тень отделилась от стены и ступила в слабо освещенную догорающими свечами комнату.
Как только фигура человека появилась на пороге, гномы тут же скрестили алебарды, высоко задрав головы и пристально следя за вошедшим своими суровыми глазами.
— Рофф, Грегги! Ну что вы, в самом деле… — чуть не плача обратилась Юнуши к стражникам, — дайте ему хоть войти-то.
Еще раз сверкнув глазами, гномы разомкнули оружие. Видя нерешительность своего гостя, Юнуши дала ему знак рукой подойти. Бренча тяжелыми доспехами, человек вышел на свет, преклонил колено, и его резкий низкий голос заполнил небольшое помещение:
— Ирас, миледи, к Вашим услугам.
Сказав это, человек поднялся, возвышаясь над всеми присутствующими в комнате. Его суровое лицо не выдавало никаких эмоций. Он был не очень стар, но вид у него был изможденный и усталый, словно бы он шагал, не переставая, несколько дней без возможности сделать остановку. Его черная тяжелая броня, украшенная многочисленными вмятинами и царапинами, имела вид столь же потрепанный, как и его владелец, кроме того, явно была ему несколько великовата. Седина пробивалась сквозь русые пышные волосы воина, а темные глаза глядели на Юнуши с долей презрения, хотя ничего, кроме взгляда, не выдавало его недовольства. Он вел себя чинно и учтиво.
Графиня предложила гостю занять место напротив, и тот было уже отказался, заявив, что он лучше постоит, но заметив, как гномке приходится запрокидывать свою головку, спохватился и уселся на поставленный перед креслом юной леди стул. Юнуши еще раз недовольно перевела взгляд своих ясных глаз с одного охранника на другого и радушно обратилась к сидевшему напротив воину.
— Вы не представляете, милорд, как я рада, что супруг мой внял-таки моим бесконечным просьбам и наконец-то нанял достойного воина, чтобы обучать меня тактике ведения боя.
Ирас посмотрел на нее прямо и сухо заметил, что он не обладает никаким титулом и госпожа может называть его просто по имени.
Мужчина смотрел на Юнуши, не отрывая взгляда и не мигая, и ее на миг охватило чувство тревоги, но она старалась этого не показывать. Ей было неловко сидеть перед воином в своем накрахмаленном платье, делающим ее похожей на куклу, но отец требовал, чтобы она носила платья, и на людях она старалась показываться в своих лучших нарядах, хоть и без малейшего удовольствия.