Закрытые пространства в голове - страница 4
Прошло лет двадцать пять. Федор вырос в долговязого, нескладного мужчину, с длинными жилистыми руками, увенчанными невероятно крупными кистями. Когда он их сжимал в кулаки, то издали напоминал невероятного великана с молотами вместо рук.
Максим первым из них двоих женился. Вскоре после свадьбы они с женой уехали в Анадырь и только редкие звонки и еще более редкие приезды их напоминали Федору, что у него есть брат. Родители же почти сразу после того, как Федор окончил ординатору, сникли и один за другим померли, тихо, без страданий оба во сне.
Теперь уже не Федюнька, а Фёдор Андреевич, работал почти безвылазно в сто тридцать седьмой городской больнице нейрохирургом и добился многих заслуг, проводя сложные операции и придумывая новые приемы и способы их ведения. За несколько лет, ему удалось написать две научные статьи и защитить кандидатскую. Так и текли его дни, плавно словно какие-то жидкости перетекая один в другой.
Однажды ему очень повезло, подменившись на три дня он взял себе выходные и решил провести их в полном покое, взяв палатку и уехав в лес. Для начала следовало сходить в магазин и основательно запастись провиантом и взять на вечер что-нибудь особенное, чтобы отпраздновать такое событие. День был невероятно солнечный, штиль просто вызывал изумление, он как будто изменил воздух, сделав его плотнее и ощутимее, все кого он встречал на улице улыбались, многие окна стояли на распашку, впитывая славу дня. Он тоже шел и улыбался без всякой причины, просто было хорошо и дышалось свободно, как в детстве. А где-то высоко в небе плыла радуга, необычной формы, напоминающей шар, внутри которого что-то живо пульсировало и билось, и проживало видимо интересную жизнь. Федор поднял глаза на небо, радужный шар висел ровно под ним, моргнув, он в следующее мгновение увидел, как тот лопнул, оставив после себя разноцветные брызги по всему воздуху, который теперь звенел от счастья, от приближения чего-то великого и значимого.
- Простите ради Бога, - в Федора врезался какой-то прохожий, который тоже засмотрелся на небо - вы видели?!
- Да, я такое первый раз наблюдаю...
Перед ним стояла немного растерянная светловолосая словно с картин Нестерова женщина в длиннополой юбке темно синего цвета и горчичного цвета рубашке, очень похожей на мужскую.
- Варвара, - она протянула робко ему руку.
- У меня так маму звали...
И так закружилось, завертелось у них все и женились они буквально через месяц с момента знакомства. А еще через год у них родилась дочка Первина Федоровна.
А потом и вовсе чудеса кудеса пошли, как Первине перевалило за три года Федор Андрееч занемог и слег с сильным воспалением в области бедра. И только спустя несколько недель он вспомнил, что скрывается в его ноге. И как-то поздним вечером, поведал он обо всем своей супружнице. А еще спустя три дня разродился он еще одной девочкой, которая вышла на свет сама, аккуратно разорвав кожные покровы и улеглась рядом со своим отцом, который почивал, так как стояла ночь на дворе. Первая ее поутру нашла Варвара и от удивления лишилась речи на всю неделю, только и могла она что охать да, плакать от радости.
Девочку нареки Дариной. Кое как смогли уладить ее оформление, все-таки пришлось солгать и сказать, что родила ее Варвара. Надо сказать, что Дарина с рождения могла говорить, не совсем внятно, но разобрать можно было, и пошла она на третий день без всякой помощи. Когда стала она входить в возраст, то есть стукнуло ей годков девять, то сказала всем, что зовут ее Рада и после того опять пошли передряги с новым оформлением документов, хотя это было нужно только матери.
С взрослением дочери, Федор все сильней стал отстраняться от семьи, брал чужие смены и иногда по неделям находился в больнице. Как-то общаясь Варварой признался ей, что боится Рады, а особливо оставаться с ней наедине, будто кажется ему в эти моменты, что что-то незримое витает над ними и шепчет что-то , а что не разобрать, да и боязно разбирать, не человеческие словеса и не человеку их слушать. Так вот по прошествии нескольких месяцев таких отношений, принесли Федуньку из больницы и уложили в постель и накрыли теплым одеялом. Варавара прилегла рядом, а Рада стояла и молча плакала, все понимали, что не жилец он и скоро уйдет от них. А Феденька и в правду усох немного и стал как каменный и дыхания не слышно и глаз не открывал больше. На ту пору много народу к ним приходило, а задержался до само смерти его только один бурятский мужичок, который оказался буддийским монахом. Уж как не понятно, но он усадил нашего Федора, облокотив спиной к стене, руки ему так умудренно сложил и стал читать свои мантры, да так и проводил его. И потом еще после того, как тело мертвым совсем стало, продолжал что-то читать по-своему. А как срок подошел, молча поклонился всем поочередно и ушел восвояси.