Залив Свиней. Кубинская катастрофа ЦРУ, апрель 1961 - страница 3
Война за ухо Дженкинса звучит замечательно, но в реальности была большим, чем серией стычек между торговыми судами Британии и Испании. Война началась в 1739, когда капитану Роберту Дженкинсу отрубили ухо в потасовке на борту корабля — и нет, отрубленное ухо не было представлено парламенту, как народные сантименты заставляют нас поверить.
Несмотря на свое интересное название, сейм в Вормсе (Diet of Worms — диета из дождевых червей) был не более, чем собранием Священной римской империи, проходившем в немецком городе Вормс в 1521 г. По общему признанию, Мартин Лютер был там для защиты своей позиции, но прибивая свои Девяносто пять тезисов к двери замковой церкви виттенбержец, вероятно был гораздо более интересен. Как он это сделал, прибил ли один гвоздь в углу или девяносто пять отдельных булавок?
Этот список бесконечен. Тем не менее это одно из немногих событий, которое звучит увлекательно когда вы слышите о нем и которому удается сохранить свой потенциал — это печальное и трагическое фиаско вторжения в залив Свиней.
Предшествовавший кубинскому ракетному кризису, он имел место в 1961 г. и представлял собой неумелую, занимательную и иногда фарсовую попытку ЦРУ тайно спланировать и осуществить вторжение на Кубу. Предполагалось, что вторжение станет искрой восстания, которое приведет к падению кубинского лидера Фиделя Кастро.
Все еще известные и отмечаемые на Кубе, участники и события выпали из памяти широкой общественности в Америке и Англии. Неудивительно, что общественное мнение сосредоточилось на предполагаемой победе Кеннеди в кубинском ракетном кризисе следующего года. Залив Свиней был поражением, зрелищным поражением, провалом гигантских размеров. Лучше всего отправить его в мир глюков и провалов, которые видны на поверхности только в полночь.
Плайя Ларга, Красный пляж, как его называли, самый северный участок высадки.
Залив Свиней был худшей американской военной катастрофой со времен войны 1812 г. когда британские силы сожгли Белый дом. И, конечно же, могло прийти нечто в образе неудачной войны в неудачное время: конфликт во Вьетнаме. Тем не менее, последствия беспорядочной попытки 1961 г. вторгнуться на Кубу, были такими же далеко идущими.
Если события в заливе Свиней имеют больше общего с эпизодами летающего цирка Монти Питона, чем со вторжением 1945 г. на Иводзиму и высадкой в Инчхоне во время войны в Корее — оба они предположительно должны были их напоминать — это только дополняет интригу.
Что еще более важно, это увеличивает глупость американского Центрального разведывательного управления и Объединенного комитета начальников штабов, которые должны были контролировать план, одобрять его разработку и осуществление.
Весь этот эпизод был частью американской послевоенной паранойи о коммунизме. В то время как самовосхваление и самовозвеличивание было частью веры американского народа в себя, как "всемирного полицейского", призрак ползущего коммунизм не ложился и не умирал.
Прежде всего, фиаско было связано с желанием американских лидеров поддерживать то, что они называли "правдоподобным отрицанием". Хотя оно было профинансировано казначейством США, солдаты оснащены и подготовлены ЦРУ и американскими военными, планировалось представить вторжение как организованное и ведомое кубинскими изгнанниками, которые покинули остров после революции Кастро. Эти изгнанники, как мошеннически утверждали США, теперь пытались вернуть обратно себе контроль над своей родиной.
На самом деле никому не приходилось погружаться в мрачные глубины операции, чтобы понять, что темная рука ЦРУ погружена в план по подмышку. Добавим еще одну метафору к каталогу несчастий, когда пыль осела, ЦРУ и, по умолчанию, администрация Кеннеди также, получили очень окровавленный нос.
Залив Свиней показал худшие качества Джона Ф. Кеннеди: недостаток рассудительности, наивность и неэффективность. И хотя события иногда доходили до веселого юмора Уайтхолского фарса, это тоже трагическая сторона вторжения. Высадка 17 апреля 1961, военная подготовка в предшествующие недели и драматические дни, которые последовали, имели трагикомическую привлекательность, которую так любил Шекспир.