Заложники солнца - страница 27

Кирилл осторожно кивнул, не понимая, при чем тут это.

– Орали много, – спокойно объяснил Рэд, – когда мелкие были. От боли. Когда обгорали.

Кирилл почувствовал, что у него в ужасе расширились глаза.

– Орали – ну, и доорались. Дурные ж были, боль терпеть не умели. Вот, и посрывали связки. У некоторых вовсе голоса не осталось, как у Олеськи. Она потому и молчит всю дорогу, что говорить тяжело… Чего уставился? Скажи еще, не знал?

Ответить Кирилл не смог. Горло перехватило не хуже, чем у безголосой Олеси.

Рэд, до того смотревший недоверчиво, теперь, кажется, поверил. Тепла во взгляде не прибавилось, но и злость ушла.

– «Курите потому что», – горько передразнил он. – Олеська, между прочим, вообще не курит, и даже, если рядом закурить – в сторону отходит. Ей нюх сбивать нельзя… Ударили, блин, его! По жопе двинули. Охренеть – событие! Ладно, спи давай.

Он запахнулся в спальник и отвернулся.

Прошла минута или две, прежде чем Кирилл сумел выдавить:

– Хорошего отдыха.

Ответа, разумеется, не дождался.

Вечером у Кирилла болели не только ноги, но и все тело.

– Ты чего во сне подвывал? – подозрительно спросил Рэд.

Вокруг была еще не ночь – вечерние сумерки. И в этих сумерках Кирилл разглядел, что за ту минуту, пока сам он, разбуженный недовольным окриком, пытался сообразить, на каком свете находится, Рэд успел одеться и скатать спальный мешок.

– Я аж подпрыгивал. Че стонал, ну?

Таиться смысла не было.

– У меня все болит, – признался Кирилл. – Везде.

Рэд нахмурился. Зажег фонарь – Кирилл зажмурился, ослепнув – и дернул за молнию спальника. Тот предательски развалился на две части, и Кирилл оказался перед адаптом в одних трусах.

– Не трогай меня! – Он неловко попытался поймать застежку. – Я встаю, не надо…

– Да не дергайся ты. – Рэд хлопнул его по руке. – Хуже бабы, блин! То «не смотри», то «не трогай»… – Он цапнул переставшего сопротивляться Кирилла за плечо и перевернул на живот. С облегчением констатировал: – Ожогов вроде нет.

– Естественно, нет! – Кирилл, вырвавшись из железных пальцев, схватил брюки. Вчера не догадался сложить одежду, и теперь она оказался мятой и вывернутой наизнанку. – Во-первых, откуда им взяться, а во-вторых, я ведь объяснил – я не переживу ожогов.

– Да хрен тебя знает, что ты переживешь. Чудной ты. Сам белый, как молоко, а чуть тронь – пятно красное.

Кирилл бросил взгляд на плечо.

– Это сейчас пройдет.

– А болит все почему?

– Не знаю…

– Сталкер, да отцепись ты от него, – донесся снаружи мурлыкающий голос. – Вот же докопался, как пьяный до радио – спой да спой! Привет, мальчики.

Полог палатки откинули, и Кирилл порадовался, что успел натянуть хотя бы брюки.

– Чего тебе? – хмуро бросил Рэд.

– И тебе: добрый вечер. Воды бункерному принесла, умыться… На. – Лара сунула Кириллу в руки плоскую флягу. – А болят у него мышцы – от усталости и от того, что на твердом спал. Вспомни, когда Дмитрич с нами в Бункер ходил, то же самое было.

– Ну и что теперь? – проворчал Рэд. Хотя в голосе послышалось облегчение – видимо, слова Лары его успокоили. – Перину ему тащить?

– Зачем перину, можно подругу позвать! – Лара игриво засмеялась.

Сердитости Рэда она, в отличие от Кирилла, не боялась, и настроение у нее от недовольного бурчания не портилось. Лара лукаво улыбалась, и на щеках играли ямочки.

– Вот дойдем до Пекши, там девчонок много! Может, и склеит себе попутчицу. – Адаптка с нескрываемым интересом разглядывала белое тело Кирилла – а он, как назло, не мог отыскать в комке вещей футболку. – Слышь, бункерный, у тебя девушка есть?

– В каком смысле?

Из футболки, которую Кирилл вертел в руках, почему-то выпали носки – затвердевшие и издающие не самый приятный запах. Сама майка тоже попахивала.

Рэд наблюдал за соседом с брезгливым недоумением – как за умственно отсталым, а Лара расхохоталась так, что командир зашипел.

– Тихо ты! По Диким соскучилась? – И решительно вытолкал визитершу из палатки.

– Ой, не могу! – на тон ниже, но все так же весело заливалась снаружи Лара. – В каком, говорит, смысле… Можно подумать, оно в разных смыслах бывает.