Заложники удачи - страница 4

– Через пару недель мы едем на Майорку, – сказал он. – Всего на несколько дней.

Яхту они купили после виллы. Четыре года назад. Всего четыре года назад дела шли хорошо. А сейчас они вынуждены были ее продать, чтобы рассчитаться с Альдо Морони. Тодд прикусил губу, стараясь не думать о неприятном.

– Ничего, мистер Синклер тебя взбодрит, – произнес Герберт. – Мистер Синклер – как стакан хорошего тоника.

Это сущая правда. Лео был прирожденным оптимистом. Когда у него возникали проблемы, он умел над этим пошутить. Тодд вспомнил, как однажды Лео говорил смеясь: «Мой тебе совет, старина, – никогда не живи такой жизнью, как моя. Куча осложнений. Ты продал машину, получил деньги. А у меня все не так просто. Я получаю деньги, если свергнут правительство, или если цены на нефть поднимутся, или доллар упадет… все всегда зависит от случая».

На секунду его лицо омрачилось, он пожал плечами и примирительно усмехнулся: «Ну да что с того! Главное – мы живем. Есть у нас и еда на столе, и красивая одежда, и вино в бутылке, и женщины в постели».

Вот что еще нужно отметить, говоря о Лео. Женщины. Они слетались как осы на мед. Губы Тодда слегка передернулись. Герберт прав. Лео действительно был как тоник.

Закрыв глаза, Тодд попытался расслабиться. Он заставлял себя не думать о неприятностях. Он старался забыть о сером лондонском небе и представить себе залитую солнцем Майорку. Его щеки почти ощутили ласкающее тепло солнечных лучей. Он чувствовал соленый вкус морского воздуха на губах.

Он всегда о чем-нибудь мечтал. Даже когда был ребенком. Тогда он мечтал стать шести футов ростом.

Он станет таким мужчиной, что все женщины будут сходить по нему с ума! Он испробовал все упражнения, увеличивающие рост, какие были, даже сам придумал несколько упражнений, – но так и не вырос выше того, что, очевидно, было назначено ему природой. Он так и не перешел за отметку в пять футов и пять дюймов. В конце концов он решил: «Черт возьми, если я не могу стать шести футов, буду вести себя так, как если бы я был шести футов!» Уже одно это было довольно смелым заявлением. Но что отравляло ему жизнь еще сильнее – так это его имя. Сирил. Он не мог этого простить своим родителям. Он скрывал свое имя сколько мог. «Зовите меня Тоддом», – говорил он мальчикам в школе. Но рано или поздно имя становилось известным – и непременно его мучители были выше его ростом. Но это не было для него помехой. Он побивал их всех, даже когда дрался с несколькими парнями сразу. Однако и ему в драках крепко доставалось. Его могли бы и убить, если бы не его крепкое сложение. Но он выжил – и продолжал мечтать.

– Когда-нибудь придет время и все заговорят обо мне, – похвастался он своему школьному приятелю Джимми Люису.

Джимми выкатил глаза:

– Да, а у меня будут во-от такие сиськи. Насмешки над ним не прекратились, и когда он начал работать у Оуэна.

– Слушай, парень, – смеялись другие механики, – чем поднимать машину, мы тебя под нее подсунем.

Он проглатывал их насмешки. Несмотря на свою молодость, он уже научился кое-чему от жизни. «Скромность прячется глубже всего», – писал Ницше в «Самом спокойном часе». Тодд Ницше не читал, но уже знал, что порой в жизни ты оказываешься по уши в дерьме.

Он мечтал о работе механика. Машины стали его страстью даже раньше, чем женщины. А где еще узнать все о машинах, как не у Оуэна, крупнейшего производителя машин во всей округе.

– Ну-с, молодой человек, – спросил его Оуэн на собеседовании, – каковы ваши жизненные планы?

– Хочу стать лучшим механиком в Лондоне, – не раздумывая ответил Тодд.

Оуэн рассмеялся.

– Ну, не знаю, как насчет лучшего, а хорошего механика мы из тебя сделаем. Если, конечно, ты согласен попотеть. На это уйдет пять лет. Ну, а что потом?

У Тодда замерло сердце. Высококлассный механик – высокая ступень на общественной лестнице. Тогда и над малым ростом никто не будет смеяться. На него будут смотреть как на мастера. Он станет, наконец, человеком!

– Это еще не скоро, мистер Оуэн, – осторожно отвечал он. – Там видно будет.

Добродушная улыбка одобрения мелькнула на лице Оуэна.