Заметки молодого человека - страница 18

И, вообще, я думаю, когда-нибудь именно женщины остановят эту вакханалию, этот полусумасшедший бег в никуда: войны, конфликты и всю ту муть собачью, что многие называют целью их жизни, а, часто, и историей человечества (хороша же эта история, главные, поворотные пункты которой знаменуются массовым истреблением себе подобных; нет, это история не людей (те, кого зовут людьми, не имеют права так себя вести), да, и не животных – они, тем более, так себя не ведут – по определению)). Под вакханалией я имею в виду погоню за несметным количеством различного добра. Ведь главное в этой жизни – это простота, гармония, красота, это стремление к себе настоящему, к тому, чтобы на самом деле понимать – кто ты и зачем живёшь. Только таким образом может выжить род человеческий. Но не в постоянной грызне и почти крысиной возне…

Ольге неудобно то, что она среди нас в нагом виде. Она отходит в угол помещения, к Афродите. Становится рядом. Они смотрят друг другу в лицо. Каменное изваяние, вдруг оживает и произносит:

– Ты – лучшая!

Афродита покидает свой постамент, уступая Ольге место, и направляется к выходу, сопровождаемая взглядами оторопевших студентов. Ольга, неторопясь, устраивается на нём, подыскивая наиболее подходящую позу. И, наконец, замирает.

Пока Афродита идёт на выход, пересекая класс для занятий академическим рисунком, вдруг, ненадолго ожили и другие гипсы. У Вольтера появилась всё понимающая, лукавая, с хитринкой улыбка, Аполлон и Геракл несколько раз кивнули головой, соглашаясь с решением Афродиты, Германик лишь проводил её взглядом, задумчиво и чуть грустно, а Давид уставился на мою Ольгу широко открытыми глазами, в которых было вожделение и страсть, что отразилось даже в его фигуре.

– «Надо же», – мелькнуло у меня в голове. – «Только этого мне не хватало…»

Я поднимаюсь с места и иду к стоящей на постаменте Ольге. Подхожу, обнимаю – она только моя! Но что это – она холодна как камень. Поднимаю глаза к её лицу – оно неподвижно. Только на губах играет улыбка Джоконды…

Весь в холодном поту просыпаюсь очередной раз, пью воду, пытаюсь уснуть…

Наконец наступает утро. В голове ещё вертятся обрывки снов. Кажется, что реальность и сны перемешаны в один удивительный многослойный коктейль. Который, правда, не очень хорош при употреблении – гудит голова, подкашиваются ноги и вообще как-то всё вокруг тоскливо и нехорошо.

– К чёрту! Долой занятия. – Говорю сам себе. – В конце дня схожу в деканат, надо перевестись в другую группу. Быть рядом с ней и не прикоснуться, не поговорить – это бред, этого не вынести!

Переговорив таким образом с собой, я немного прихожу в себя. Глотаю кое-какую еду, собираю этюдник, действуя, как автомат. И ухожу бродить по городу. Через некоторое время добираюсь до 9-й Советской. А вдруг дом мой на самом деле рухнул?

Нет, стоит родной. Ну ладно, значит – мир ещё не опрокинулся окончательно, – успокаиваю себя.

Пытаюсь сосредоточиться на картине, которая уже почти завершена. Ко мне подходит та самая бабушка, что приводила своего внука:

– Что пригорюнился, касатик? Что призадумался?

– Да не разобрать мне бабушка, что дальше делать. – Я ей отвечаю.

– Жизнь моя шла-шла да вышла на перекрёсток. Как в картине Васнецова – туда пойдёшь, то-то будет. Там, в картине, всё более или менее ясно прописано. А у меня – сплошной туман. Холодный.

– Не расстраивайся так. – Говорит она мне. – Жизнь сама дорогу укажет. Если совсем плохо будет – найдёшь меня. Есть у нас комната в квартире, мужа моего. Поживёшь там. Вижу – спокойный ты человек, хороший. И при деле.

– Спасибо вам, – говорю ей вдруг дрогнувшим голосом. – Спасибо. Доброго здоровья вам. – Подхожу, целую её в щёку.

В горле повисает какой-то ком, который никак не проглотить. Чем-то светлым повеяло от слов бабушки.

Ладно, ещё поживём.

Пришла настоящая зима. Холода. Пустота, одиночество постепенно сковывают изнутри, как мороз заковывает реки в лёд.

Настроение – как стрелка барометра, показывает всё чаще на «пасмурно». Время от времени говорю себе:

– «Это и многое другое не имеет никакого значения. Главное – делаешь своё любимое дело. Жизнь прекрасна!»