Заметки на полях книги «Есть ли будущее у капитализма?» - страница 3

. А вот успешность этих действий очень зависит от того, какие положительные цели будут поставлены.

Получается «круг в определении». Разорвать этот круг можно только одним способом — когда будет выяснен субъект этих самых коллективных действий. Но цели исторического субъекта не есть субъективное дело. Они содержатся в самом его историческом движении. Они не ставятся — они становятся вместе со становлением самого субъекта исторического действия в самом этом его действии.

Скажем наперед, что вопрос о том, кто является субъектом исторического действия в нынешнюю эпоху, не является сильным местом рассматриваемой нами книги. Но мы полностью отдаем себе отчет в том, что это не столько вина авторов, сколько беда нашей эпохи. Даже самые умные ученые не в состоянии «назначить» кого-то на место субъекта исторического действия. Мало того, всякие попытки такого рода свидетельствовали бы скорее о не слишком высоком уме тех, кто их предпринимает. Максимум, на что могут претендовать ученые (правда, заодно это и минимум, ниже которого ученый автоматически, то есть независимо от своих намерений, превращается в апологета существующего строя) — это попытаться избежать главной ошибки домарксовского материализма, которая, как известно, состояла в том, что «предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно»[1-14]. Особенно это касается социальной действительности. Только рассматривая мир с точки зрения деятельности, «субъективно»[1-15], ученый в состоянии определить или хотя бы почувствовать ту реальную историческую силу, которая в состоянии в конкретной исторической ситуации решать вставшие перед обществом неразрешимые проблемы. И задача добросовестного ученого состоит в том, чтобы сообразовать свою теорию с реальным движением этой силы, сделать ее необходимым моментом этого движения, а если сама историческая сила эту теорию признает в качестве своей собственной точки зрения — то и программой этого движения.

Что же касается данной серии статей, то, хотя здесь разумеется, будет очень много критики той критики капитализма, которая содержится в книге «Есть ли будущее у капитализма?», но критика здесь вовсе не является основной целью. Основной целью является, как уже говорилось, уяснение поднятых в книге вопросов для себя и приглашение читателя присоединиться к этой работе.

В монографиях, диссертациях и научных статьях по гуманитарным вопросам принято предварять изложение результатов исследования введением, в котором, кроме всего прочего, обосновывается актуальность избранной темы, степень ее разработанности и перечисляются методы, которыми пользовался автор

Я постараюсь совместить все эти задачи. Хотя бы по причине того, что тему в данном случае избирал не я, а авторы той книги, которую я собираюсь рассматривать. А поскольку авторы более чем авторитетные, то тот факт, что их интерес совпал с моим собственным, сам по себе для меня является вполне достаточным обоснованием актуальности темы. Это же касается и метода исследования, в качестве какового авторы избрали научную критику капитализма, в чем, как уже говорилось выше, я им полностью сочувствую.

А если кого-то это не убеждает, то позволю себе заметить, что сложно найти более или менее заметных социологов, которые не критиковали бы капитализм. Пожалуй, самым бесспорным среди них будет Макс Вебер. На постсоветском пространстве его рекламируют исключительно как апологета капитализма. Но с действительностью это имеет не так уж много общего. Достаточно указать на тот факт, что одним из лучших учеников Вебера был Дьердь Лукач, а сам Вебер во время ноябрьской революции 1918 года входил в состав Гейдельбергского Совета рабочих и солдатских депутатов. Да и «Протестантская этика и дух капитализма» меньше всего мыслилась автором как апология капитализма. Совсем наоборот, Вебер был уверен, что применительно к «последним людям» эволюции капитализма «обретут истинность следующие слова: «Бездушные профессионалы, бессердечные сластолюбцы — и эти ничтожества полагают, что они достигли ни для кого ранее недоступной ступени человеческого развития»»