Заметки о киевских граффити - страница 6

(«Пищан писал, вдовый дьяк»), с чем нельзя не согласиться. Однако окончание записи исследователь читает вслед за первоиздателем. В результате фраза теряет смысл, т. к. неразрешима загадка, чему же мог учиться великовозрастный вдовый дьяк.

Обратимся еще раз к воспроизведению и прориси граффито. Прочтение В. Л. Яниным начала, как уже сказано, сомнений не вызывает. Более того: на снимке в конце первой строки после д отчетливо видна буква о, сходная по рисунку с той же буквой в последнем слове последней строки. Не исключено также, что вторая буква в третьем слове первой строки не ъ (она сильно отличается по начерку от других примеров), а ь — этимологическое вьдовъ.

Наибольшую сложность составляет по-прежнему заключительное слово надписи. Хотя Т. В. Рождественская и приводит другие примеры использования ѫ в качестве второй части диграфа оу в памятниках эпиграфики [Рождественская 1992: 136], существующее прочтение трудно признать бесспорным.

Сомнений в последней строке не вызывают вторая буква — ъ (левая половина ы по С. А. Высоцкому и В. Л. Янину) и все дальнейшие, за исключением третьей и последней — …ѫчеником…; последняя, очень плохо видная на снимке и на прориси, возможно не ъ, а а. Но первая буква здесь безусловно не в. На снимке хорошо видно, что у нее нет соединения петель с мачтой, она угловатая, без скруглений, в отличие от начертаний в словах «въдовъ» и «ходивъ». Несомненно это к, хотя и отличное по рисунку от той же буквы в слове «дьяк»: косые линии расположены здесь под другим углом, нельзя рассмотреть, есть ли у них отвороты. Вторая буква, как отмечено выше, ъ, а не ы. Третья — м: на снимке видна левая черта, принятая при прориси за правую половину ы, и правая половина в форме ланцетовидного л, неверно прочитанная как о. «Юс большой», таким образом, употреблен здесь этимологически, заключительная часть надписи читается къ мѫченикомъ или къ мѫченикома (возможно двойственное число). Итак, дьяк-вдовец Пищан действительно ходил, но не в школу при Софии, а поклониться мощам мучеников. Речь идет, вероятнее всего, или о варягах-мучениках, покоившихся в Туровой божнице, или о Борисе и Глебе в Вышгороде (в обоих случаях по двое святых).

Судя по употреблению ѫ, надпись следует датировать не позднее первой половины XII в. Не связана ли она с одним из торжеств по поводу перенесения мощей Бориса и Глеба: в 1072 или в 1115 г.?

№128. Кон. XII—XIII вв. [Высоцкий 1976: 47, табл. XXXIV, XXXV, 2]. Чтение, предложенное С. А. Высоцким (седѧ во послушѧ//ниі о︮ц︯ѧ своего лу//чні есте живуща//го во пус[т]ъни), сомнений не вызывает. Не исключено лишь, что последняя буква первой строки и в слове «о(т)цѧ» не ѧ, а а с очень короткой спинкой. Неясна последняя буква в третьей строке. В публикации издатель передает ее как а, но в прориси дается е с длинным язычком, на снимке виден треугольный значок, близкий по рисунку к приведенным примерам, ниже него, возможно, щербинка или царапина. В последней строке третья от конца буква не ъ, а несомненно ы с перекладиной, соединяющей обе части.

Неприемлемо истолкование смысла записи, сделанное вполне в духе времени (1976 г.): «Надпись, вероятно, следует понимать так. Ее автор по указанию духовника (отца) отмаливает грехи в Софии. Но он находится в состоянии, весьма далеком от религиозного экстаза, и сообщает, что только жизнь отшельника в пустыне хуже, чем у него» [Высоцкий 1976: 47]. Разумеется, смысл текста иной, и он не связан напрямую с Софийским собором: послушание духовному отцу более угодно Богу, чем подвиг пустынножительства «земных ангелов». Надпись содержит фрагмент литературного текста, т. е. относится (несмотря на успешные разыскания В. Л. Янина и Т. В. Рождественской) к наименее, пожалуй, изученной категории граффити. На связь текста с морально-назидательными сентенциями справедливо указала Т. В. Рождественская [Рождественская 1992: 20], хотя ее предположение, что он может происходить из сборника типа «Пчелы», и не подтверждается.

Как и в случае с надписью №108 (отрывок из «Разумов Варнавы и Исихия» [Янин 1992: 25—26; Рождественская 1992: 142—148]) это текст, источник которого известен (и даже широко распространен) в древнерусской рукописной традиции. Это поучение из Скитского патерика [Давыдова 1990: 278, №166] (включаемое позднее и в некоторые списки патерика Азбучного и Иерусалимского [АИ патерик 1991: 59]), помещаемое обычно в Прологе под 10 апреля как «Слово о послушании». Текст граффито содержит особую редакцию или пересказ начальных слов поучения («Рече старець, яко седяи в послушании отца духовнаго, болшу мзду имат, паче седящаго в пустыни»). Киево-Софийская надпись старше известных славянских списков Скитского (не говоря уже о Азбучном и Иерусалимском) патерика. По древности с нею сравним лишь список древнерусского происхождения первой пол. XIII в. из библиотеки монастыря Высокие Дечаны в Сербии, №93