Заметки об украинской фантастике - страница 2

Еще более заметным памятником жанра стало произведение, известное и в «большой» литературе — трагикомедия Феофана Прокоповича «Владимир», созданная в начале XVIII века. С точки зрения фантастики, это произведение написано на стыке двух жанров — фэнтези и альтернативной истории. Присуствуют злокозненные выходцы из Ада (как призраки, так и во плоти), им противостоят бравые представители «светлых сил». Забавно, что часть «плохих парней» выступает в виде языческих божеств-демонов, что не без основания делает Феофана Прокоповича одним из отцов «славянской фэнтези». Вдобавок во «Владимире» действуют реальные персонажи (сам Владимир, его брат Ярополк), творящие «реальную» историю, которая, разумеется, ничего общего с Нестором не имеет. Естественно, наличествует эффектная кульминация, в которой добро с фатальной неизбежностью побеждает зло.

Эти традиции так или иначе присутствуют во всей литературе XVIII века. Неудивительно, что именно с фантастики началась современная украинская литература, ведущая начало с 1798 года, когда в Петербурге были изданы первые песни «Энеиды» Ивана Котляревского.

«Энеида» — первое произведение, написанное современным украинским языком, традиционно считается «бурлеском», «травестией» или «героико-комической поэмой». Все эти определения справедливы, однако к этому можно добавить еще одно. Перед нами, без сомнения, героическая фэнтези, достаточно сложная и даже изысканная как по жанру, так и по исполнению.

Прежде всего автор создает свою собственную вселенную, щедро перемешивая реалии гомеровского, античного и вполне современного ему миров. Наряду с легендарными троянцами и латинами в мире «Энеиды» прекрасно чувствуют себя народы Европы конца XVIII века. Столь же перемешаны и артефакты — вместе с мечами и копьями в ходу огнестрельное оружие, современная одежда, еда и, естественно, выпивка. Герои, как Эней со товарищи, так и их противники, разговаривают по-украински и на латыни. Более того, задолго до Толкиена Котляревский использовал в «Энеиде» целых два искусственно созданных наречия, правда не выдуманные им самим, а взятые из тогдашнего студенческого лексикона.

Сюжет «Энеиды» включает все необходимые состовляющие фэнтези: вмешательство потусторонних сил, колдовство и колдуны (изъясняющиеся на бурсацком жаргоне), путешествие в преисподнюю и, само собой, многочисленные битвы, где славные герои вовсю машут мечами вперемешку с пальбой из пушек. Интересно, что Котляревский проявил немалое художественное чутье, не доведя рассказ до «хэппи энда». Финал «Энеиды», когда «хочь куди козак» Эней мстит за убитого друга, можно поставить в пример многим современным авторам, так и норовящим женить главного героя или надвинуть ему корону по самые уши.

Традиция, продолженная и закрепленная «Энеидой», получила свое дальнейшее развитие в XIX веке. Перу того же Котляревского принаждлежит забавная пьеса «Москаль-чаривнык», которая является остроумной пародией на всякую «мистику». Автор вволю посмеялся над излишним увлечением своих земляков различными «ужастиками», но, конечно, закрыть тему не смог.

Фэнтези и мистика в том или ином виде постоянно присутствует в творчестве первого современного украинского прозаика — Григория Квитки-Основьяненко, который вправе считаться первым харьковским фантастом. Наиболее значительна в этом смысле его знаменитая повесть «Конотопская ведьма».

Перед нами уже не чистая фэнтези, а своеобразный роман ужасов, вначале полупародийный, а затем все более серьезный и даже страшный. Автор использует подлинные реалии Украины XVIII века, густо сдабривая сюжет политикой и эротикой. Поединок между ведьмой, на этот раз самой настоящей, и жителями города Конотопа идет с переменным успехом. Столь же амбивалентен финал — ведьма победила, но недолго радовалась победе. Пришел час — и злодейка умирает в жутких мучениях. Эта сцена поистине достойна если не Кинга, то Мак-Каммона.

Даже в творчестве политически ангажированного Тараса Шевченко мы можем найти немало подобного. Достаточно вспомнить его первое опубликованное произведение — балладу (точнее, небольшую поэму) «Причинна», где присутствуют и привидения, и утопленница, и все, что к этому полагается. Написал он и свой вариант «Ведьмы», оказавшийся куда более романтичным, чем у Квитки.