Заметки с выставки - страница 9

— Ты что, девственник? — спросила она, закрывая альбом для набросков, и только теперь, возвращаясь в реальный мир, задрожала от холода.

— Да, — признался он.

Она помедлила, сраженная честным ответом там, где ожидала возмущения, и засмеялась. Ее хрипловатый голос спугнул несколько голубей.

— Вовсе необязательно было признаваться.

— Извините. Не умею врать. Никогда не мог.

Он подал ей руку, но она поднялась без посторонней помощи.

— Собираетесь на лекцию? — поинтересовался он.

— Ага, — сказала она, хотя произнесла нечто вроде между «ога» и «угу».

— Я тоже.

— Серьезно?

— Да, — ответил он.

— Ради лекции или из-за меня?

— Ради лекции. На прошлой неделе было интересно.

— Хм.

И пока они вместе поднимались по ступеням, он собрал все свое мужество, чтобы выпалить: «Но, возможно, потом вы позволите мне купить вам выпить или … или можем пойти в кино?»

Она остановилась у самого входа и отошла в сторонку, чтобы могли пройти другие. «О, ты такой милый, — сказала она. — Но я не могу. Я. помолвлена».

— Ох, — прошедшая неделя показалась ему натянутой резинкой, которая внезапно освободилась и шлепнула его по затылку. — Конечно, конечно. Извините.

— Не извиняйся. Очень мило с твоей стороны. Я даже не знаю, как тебя зовут.

— Тони.

— Я не могу тебя так называть.

Он засмеялся:

— Но это мое имя.

— Не для меня. Когда моя мама, бывало, описывала места элитные или понтовые, она именно так и говорила. Тон-иии. Сразу приходят на ум красный плюш и дешевые канделябры. Я буду звать тебя Энтони, — улыбнулась она. — Придаст тебе хоть какое-то достоинство и скроет, что ты до сих пор девственник.

— ОК. А как Вас зовут?

Она помедлила.

— Рейчел, — сказала она. — Рейчел Келли.

— А по-настоящему? — спросил он.

— Я же только что сказала.

Он заметил, что она покраснела.

— Вы замешкались, как будто придумывали себе имя.

— Не будь идиотом, — сказала она. — С какой стати? Пошли. Хорошие места будут заняты.

И снова она протолкалась к месту в переднем ряду, а для него места там уже не хватило, поэтому он пробрался, куда было возможно, и, пропуская всех вперед, смог сесть рядов на шесть позади нее.

На этой неделе была лекция по Донателло и, поскольку ее не было видно, а еще и потому, что лектор был из тех, кто удерживает внимание страхом, останавливая взгляд на одном студенте за другим и не отводя его, он подумал, что хорошо бы послушать и даже постараться запомнить что-нибудь, чтобы потом им было о чем поговорить. Он выслушал рассуждения о сравнительной ценности бронзы и мрамора во Флоренции 1530-х годов и сохранил в памяти в общих чертах тезисы лектора об отношении к скульптуре эпохи Возрождения, начиная с античности. Но потом, чтобы они могли посмотреть на слайды, погас свет, и все о чем он мог думать, было только о ее лице и об этом ее голосе, от которого мурашки шли по коже, будто по ней поскребли ноготком. Все, что она ему говорила, было насмешкой. Она дразнила его, ясно давая понять, что у нее уже есть парень. Но все это значило много меньше, чем простой факт — она, похоже, заинтересовалась им и даже, по всей видимости, предложила ему, по крайней мере, дружбу. Она дала ему новое имя, и он подозревал, что ему нравится новая версия его самого, которую это новое имя подразумевало.

Когда лекция закончилась, и лектор направился к выходу, она растолкала своих соседей по ряду, чтобы выбраться из него первой, и, к изумлению Тони, бегом понеслась догонять преподавателя. Ее лицо светилось восторгом.

— Профессор Шепард? — окликнула она. — Можно ли мне просто…

Она поравнялась с профессором как раз у медленно пустеющего ряда, где сидел Тони.

Когда лектор остановился и обернулся, его лицо было достаточно спокойным, но, когда он увидел, кто его позвал, на лице застыло явственное выражение презрения.

— Не сейчас, мисс э… — сказал он и пошел дальше.

Как ни странно, выражение восторга никуда не делось, будто публичная пощечина и та была бы лучше, чем эта пренебрежительная отмашка. Те, кто видел короткую сценку, отводили от нее глаза, выходя из аудитории, как если бы ее унижение каким-то образом перешло на них. И все же, к тому моменту, когда до нее добрался Тони, глаза ее затуманились и покраснели от слез, и она позволила ему как старому другу подхватить себя под руку и вывести прочь.