Замкнутый круг - страница 4

Кошерин вполне мог взять в дом и воспитательницу – педагога по музыке (решено было учить Виктора игре на фортепьяно).

Жена Кристина, которую он забрал из театра, чтобы занималась сыном, вела свободный образ жизни.

Хотелось всерьез заняться семьей. Но он все откладывал и откладывал серьезный разговор с женой. Да и что он мог сделать, если являлся домой самое ранее в двенадцать ночи.

Мальчик быстро рос, начал проявлять властность. Чуть что – топал ногами, махал руками и ревел так, что дрожать начинали барабанные перепонки. Однажды Дмитрий Сергеевич не удержался и ударил Виктора по лицу. На него набросилась разъяренная как львица Кристина и получилась настоящая драка.

И после этого скандала в доме стало тихо и холодно.

У них была молоденькая домашняя хозяйка Людочка, за которой Виктор стал ухаживать. Однажды Дмитрий Сергеевич заметил плохо отстиранное пятно на простыне Виктора. Сдержаться было трудно, Дмитрий Сергеевич не терпел подле себя человеческой грязи.

За ужином того же дня так и сказал сыну:

– Или женись, или уйди из дома.

Виктор посмотрел на него, как на покалеченную собаку, приползшую просить еды, ответил, что сам будет решать, как ему жить.

Нет, сказал Дмитрий Сергеевич, пока я твой отец, ты будешь выполнять мои указания.

– Это я буду решать, – повторил угрожающе Виктор.

Дмитрию Сергеевичу показалось даже, что он зарычал, как молодой тигр.

Столько презрения в словах своего сына Дмитрий Сергеевич еще не слышал. Виктор вырос красивым и физически гармонично развитым человеком. Он быстро и плавно двигался, лицо было свежим и слегка надменным, но в то же время одухотворенным. Чувствовался большой внутренний потенциал.

Виктор все высказал отцу, что о нем думал. Каждое последующее слово, произнесенное сыном, вгоняло Дмитрия Сергеевича в прострацию. Сначала он чувствовал боль, а затем каждый удар уже лишь глубже вбивал его в землю. На какое-то мгновение Дмитрию Сергеевичу показалось, что у него в голове лопаются сосуды. Он даже ощутил, как что – то горячее разливается в правом полушарии.

В глазах потемнело, и он, собрав все свои силы, влепил сыну пощечину. Как тогда, в детстве.

Но в отличие от детского случая, этот закончился мощным ударом профессиональной руки. Что было потом, Дмитрий Сергеевич не помнил. Он оказался в больнице, в отдельной палате. Его долго лечили от сотрясения мозга.

Приходил участковый, который лишь догадывался, но на самом деле не знал причины избиения. Официально в протоколе со слов, наверное, Виктора было записано о каком-то нападении хулиганов во дворе дома.

Дмитрий Сергеевич не отрицал, что так и произошло, хотя морщился от нелепой лжи сына, придумавшего эту историю, по всей видимости, увиденную в каком-нибудь дурацком фильме.

Виктор, как будто ничего особенного между ними не произошло, приходил навещать отца, приносил передачи с черной икрой, проявлял такую сыновью заботу, что местный медицинский персонал нарадоваться не мог таким редким родственным отношениям.

Дмитрий Сергеевич всячески подыгрывал, а когда вышел из больницы, построил совместную жизнь на принципах невмешательства. Питались отдельно. Какую-то сумму на жизнь Кошерин клал на специальную деревянную тарелочку на кухне.

Люда исчезла из дома, и о ее судьбе Дмитрий Сергеевич ничего не знал, а Виктору даже, кажется, нравилась предложенная отцом схема совместного сожительства.

Сейчас, когда, по сути, Кошерин остался один, он мог признаться себе, что был несчастлив в семейной жизни. Наступает момент, когда ты это понимаешь во всей полноте и перестаешь скрывать от себя.

Он ошибся с выбором жены. Когда встречались, молодая актриса из детского театра Кристина Згурова играла перед ним роль девушки-простушки, как она, вероятно, играла в театре роль гриба – подберезовика.

Он видел, что она играет, но принимал эту игру за кокетство. А в молодости это, пожалуй, самое привлекательное, что есть в женщине. Кристина обволакивала его своим девичьим туманом, водила в театр, знакомила со своей компанией, в которой процветали простые интимные актерские отношения.

Но об этом Кошерин только догадывался. Побывав однажды «на шашлычках», молодой генеральный директор «Сатурна» понял, что это не его мир.