Замок горного короля - страница 4

Молодой жрец бесстрастно выслушал короля. Затем он открыл свою заплечную суму и вынул оттуда крученое ожерелье из золота, переплетенного с горной медью.

Король пошатнулся. Сильные молодые руки подхватили его, помогли сесть на парапет. Он смутно видел рядом с собой спокойное неподвижное лицо с темными от давней печали глазами.

— Умерла, — проговорил юноша. — Она умерла.

Король взял ожерелье, не в силах унять дрожь в руках.

— Давно?

— Уже пять зим.

В нем вспыхнул гнев.

— И ты ждал до сих пор?

Юноша вздернул подбородок; его ноздри раздувались.

— Я бы явился, мой господин. Но шла война, мне запретили, и никого другого нельзя было послать. Не обвиняйте меня в том, что выше моих сил.

В иные времена юноша или даже взрослый мужчина был бы высечен за подобную дерзость. Но король подавил гнев, чтобы не дать ему разрушить свое горе.

— Кем она была тебе?

Юноша смело встретил его взгляд.

— Она была моей матерью.

Нет, король не был поражен и даже не удивился. История о том, что его дочь родила сына, тоже доходила до него. А для жрицы, обвенчанной с богом, зачать ребенка от любого смертного мужчины означало одно — смерть. Смерть для нее, ее любовника и их потомства.

— Нет, — сказал юный незнакомец, лицо которого каждой своей линией до боли напоминало о ней. — Она совсем не из-за меня умерла.

— Тогда из-за чего же?

Юноша закрыл глаза, пряча столь же неистовое и жуткое горе, как и горе самого короля; голос его прозвучал тихо, как будто он сам не доверял ему.

— Санелин Амалин была величайшей госпожой. Она пришла в Хан-Гилен в конце войны с Девятью Городами, тогда все люди оплакивали смерть княжеского пророка, который был к тому же любимым братом князя. Она поднялась, когда похоронный обряд подходил к середине, и предсказала судьбу княжества, а Красный князь признал ее своей вещуньей. Вскоре после этого за свою великую святость она была взята в Храм Хан-Гилена и через год стала верховной жрицей. Не было никого более святого или более почитаемого, чем она. Однако же кое-кто ненавидел ее за эту самую святость, и среди них та, что была верховной жрицей до прихода Санелин. Гордая и мстительная, она жестоко обращалась с чужеземкой, и за это ее сместили. Пять зим назад в безлунную ночь эта женщина и некоторые из ее последователей выманили госпожу из храма ложью о болезни, которую только она могла исцелить. Я думаю… я знаю, что Санелин видела правду. И все же она пошла. Я вместе с князем последовал за ней почти сразу. Мы опоздали совсем ненамного. Они сбили с ног и оглушили меня, жестоко ранили моего господина и убежали, ударив мать кинжалом в сердце. — У него перехватило дыхание. — Ее последние слова были о вас. Она хотела, чтобы вы узнали о се славе и о ее смерти. Она сказала: «Мой отец желал видеть меня королевой и жрицей. Но я стала больше, чем королева, и больше, чем жрица. Он будет горевать, но поймет, я думаю».

Меж камней стонал ветер. Вадин пошевелился, и кожа на его доспехах скрипнула о бронзу. Внизу кричали дети, ржал жеребец и чей-то фальшивый голос орал обрывки застольной песни. Король очень спокойно произнес:

— Ты рассказал прекрасную историю, чужестранец, зовущий себя моим родственником. Однако хоть я и стар, пока еще в своем уме. Как могла верховная жрица зачать сына? Разве она отказалась от своих обетов? Вышла замуж за Красного князя Хан-Гилена?

— Она не нарушала обетов и никогда не переставала быть невестой Аварьяна.

— Ты говоришь загадками, чужеземец.

— Я говорю истину, господин мой, отец моей матери.

Глаза короля сверкнули.

— Однако ты горд для человека, который, по его собственным словам, не был зачат ни одним мужчиной.

— Верно и то, и другое.

Король встал. Он был очень высок даже для своих соплеменников и башней возвышался над юношей, но и тени страха не промелькнуло на лице пришельца. Такой была и Санелин, маленькая, как ее мать из западных земель, однако абсолютно неустрашимая.

— Ты — ее живой портрет. Но тогда как же? — Его рука с жестокой силой схватила юношу за плечо. — Как?

— Она была невестой Солнца.

Как ярко светили эти глаза — ярко и страшно! Король призвал на помощь всю свою защитную силу, заслоняясь от них.