Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры - страница 46

Король Снов жестом предложил Валентайну начинать.

Жонглер работал сразу пятнадцатью ножами — блестящими тонкими лезвиями, которые пронзили бы руку, как иголка материю, прими их неправильно. Но он управлял роем кинжалов легко, как делали бы это Слит или сам Залзан Кавол.

Валентайн стоял неподвижно, чуть заметно шевелились только запястья и пальцы, посылая в воздух снаряд за снарядом. Сверкающие ножи пролетали по дуге и падали точно в руки, чтобы снова взлететь. Острия ножей в какие-то мгновения рисовали лучи сверкающей звезды.

Это был венец выступления жонглера. Но что это? Кинжалы, не долетев до рук, остановились в воздухе, словно наткнувшись на препятствие. Из-за трона появился третий Баржазид, третий сын Короля Снов, мужчина с нахмуренным лицом и жестким взглядом. Он смахнул повисшие в воздухе ножи в полу своей мантии.

Король Снов одобрил этот жест улыбкой.

— Ты отличный жонглер, лорд Валентайн, — сказал он, — наконец-то ты нашел занятие по душе.

— Я Коронованный Маджипуры, — вздернул подбородок Валентайн.

— Был им. Теперь ты только бродяга.

— Он просто лентяй! — бросил Минакс Баржазид.

— И трус! — добавил Кристоф.

— Он увиливает от своих обязанностей, — в свою очередь сказал Доминин, третий сын Короля.

— Ты лишен своего ранга, — подвел итог Король Снов. — Должность Коронованного вакантна. Иди и жонглируй, Валентайн. Уходи, лодырь! Проваливай, бродяга!

— Я Коронованный Маджипуры! — крикнул Валентайн.

— Ты больше не Коронованный, — сказал Король Снов и коснулся диадемы на лбу. В то же мгновение жонглер пошатнулся, потолок закружился перед ним, он упал.

Когда он очнулся, то увидел, что Доминин Баржазид одет в зеленый камзол и горностаевую мантию Коронованного, лицо и тело его стали лицом и телом лорда Валентайна, а его отец Симонан возлагает на его голову корону.

— Видишь, — обернулся Король к лежащему Валентайну, — власть переходит к более достойному. Убирайся, жонглер, убирайся!

Гонимый этим криком, Валентайн вылетел в открытое окно и оказался в пурпурной пустыне. На юге ее набирал силы злобный смерч. Он приближался к нему, беглец отступал, поднимал руки, кричал:

— Я лорд Валентайн. Коронованный!

Но голос смешивался со свистом ветра; на зубах скрипел песок. Он еще раз пытался остановить смерч:

— Это измена! Узурпация власти!

Ветер швырял ему в ответ песок. Валентайн попытался отыскать в окружившей его темноте замок — тщетно. Теперь только грохочущая пустыня окружала его.

Он проснулся.

Карабелла спокойно лежала рядом; в комнату вливался ранне-утренний свет.

Хотя сон снова был страшным, а послание — зловещим, Валентайн не чувствовал тревоги.

И если совсем недавно он пытался спорить с тем, что ему открылось, сейчас это было бессмысленным, несмотря на всю фантастичность правды. У него было другое тело и он был Коронованным Маджипуры, — но у него украли и то, и другое.

Могло ли это произойти?

Последний сон отбрасывал все его сомнения.

Теперь он стал рыться в глубинах мозга — чтобы отыскать хоть какие-то воспоминания о былой его власти, церемониях в Замке, пытался увидеть лица придворных, их наряды.

Ничего не было, — он только жонглер.

Его жизни до Пидруда не существовало в его мозге, словно он родился полторы недели назад, за минуту до встречи с погонщиком Шанамиром, возник по мановению чьей-то руки — взрослый, с полным кошельком, фляжкой вина на боку и почти полностью стертой памятью.

Неужели правда, что он был Коронованным?

Ежели так, ради блага Маджипуры он должен сбросить с трона узурпатора и восстановить свои законные права. Это его обязанность.

Но разве возможно это сделать?

Свергнуть того черноволосого человека, которого приветствовал недавно весь Пидруд?

Как можно это сделать?

Как можно приблизиться к Коронованному, чтобы столкнуть его с насеста?

В истории планет такое бывало, но сможет ли это повторить бродячий жонглер, достаточно легкомысленный молодой человек, которому, в общем-то, наплевать на королевскую власть?

Ну да много ли проку в сидении на троне?

И все же…

Он почувствовал взгляд на себе и обернулся. На него смотрела Карабелла.

В ее глазах, устремленных на него, все еще был страх.