Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса - страница 16

Я не успела договорить — возник человек, и с высоты здания донеслось:

— Нечего здесь снимать, заворачивайте обратно! Это частное владение!

— И река тоже частная, и воздух?! — взвилась Ирка.

— Кому сказано, журналюгам здесь делать нечего! Не суйте свой длинный нос!

— Дикость какая-то, средневековье! Даже в Венеции туристы снимают где хотят, а тут…

— Ну и поезжайте туда, а здесь частные владения, хозяин не потерпит!

— Что с ними цацкаться, опять фоток в газету наделают да напишут черт-те чего! Валите отсюда, пока лапти целы! — И второй мужик — крепыш бритоголовый — сунул руку за пазуху.

— Этот чурбан шутить не умеет, надо заворачивать оглобли.

Но Ирку непросто унять. Ей надо хотя бы пар выпустить.

— Ты что дуришь, князька удельного строишь! Вы всего лишь псы наемные! А мы журналисты, и законы знаем! И снимать будем сколько захотим! Вот сейчас и вас обоих!.. Потом народ полюбуется на диких, одноклеточных…

Ирка не успела договорить: грянул выстрел, и видеокамера вылетела из ее руки.

— Охрана, что вы делаете?! Прекратите! Я про вас все расскажу! — Откуда-то с высоты, словно эхо, взвился и пропал почти детский голосок. И все исчезло и моментально стихло.

— Я это так не оставлю! Хоть всего царапину получила от осколков, но так нагло в душу мне еще никто не плевал! — взревела Ирка. По реке разносились ее проклятия вперемешку с матюгами.

Меня трясло так, что весла в руках ходили ходуном. А в голове вибрировала одна мысль: что мы такое недозволенное увидели и сняли?

— Галь, ты встречу с Олей не отменяй-, сейчас это особенно нужно. Я сама на лодке доберусь. И царапину на руке обработаю йодом. А вот камеру жалко. Меткий, гад, стрелок!

Поравнявшись со знакомым местом, сняв пляжный халатик, я бросилась в воду и поплыла к берегу, а Ирка — к дому, на веслах.

Признаться, плыла тяжело, даже задыхалась — сказывался нервный напряг. Вышла, села на том же бревнышке. Меня продолжало трясти, было почему-то холодно.

Я сидела и ждала, но Оля не появилась. Вдали, где пастораль, уже загремели колокольчики — коров начали загонять домой. Доносились голоса: «Ну-ну, давай, милая, пошевеливайся!»

После нескольких чашек горячего чая с какими-то травами, приготовленного Агашей, озноб прекратился. Облачившись в брючки и пуловер (и это при двадцати семи градусах тепла!), я окончательно согрелась, но какой-то мерзкий внутренний холод, ощущение подавленности и тревоги не покидали меня. Не хотелось обсуждать случившееся, вообще ничего не хотелось.

Агаша, перегруженная свалившимися на нее эмоциями, казалась совсем постаревшей и уставшей. Ирка, заряженная агрессией борца за права человека и его достоинство, выпустив пар, сидела опустошенная и увядшая, как трава на лужайке в ожидании дождя. Было ощущение, что обе чего-то ждали: Ирка — восстановления справедливости от Всевышнего или мщения за оскорбления, старушка, погруженная в себя и не привыкшая надеяться на чудо, скорее всего, мучилась в поисках нужного решения.

— Что, так и будем сидеть, ждать у моря погоды? — наконец подала голос Ирка и пристально посмотрела на Агашу.

— Ты все еще настаиваешь на том, чтобы раздуть инцидент с помощью общественности и прочих сотрясений воздусей? — вопросом на вопрос жестко ответила наша обычно мягкая, умеющая сгладить острые углы Агаша.

— Но выдержка и терпение по принципу: ничего не проси, сами придут и все дадут — в наше время не срабатывают. Теперь все моральные принципы или почили в бозе, или перевернулись с ног на уши.

— Я понимаю и оцениваю себя как архаизм, правда, еще ходячий. От многого отстала, но твердо знаю, что жизненный опыт и понимание человеческой натуры все еще чего-то да стоят. Ведь человек сам по себе мало меняется, а вот его методы, в зависимости от обстоятельств, становятся порой варварскими и чудовищными.

Мы с Иркой, я почти уверена, подумали одно и то же: наша мудрая старушка что-то слишком ударилась в философию. Мыслит совсем уж несовременно. Но ни я, ни моя подруга не успели озвучить свои контраргументы — услышали звук подъезжающей машины, а затем и сигнал.

— Вот и явились гости. Идите, девочки, открывайте ворота.