Замок Рэкрент - страница 3

будет уже семь годков, как я им владею, а держится он на одной пуговице под самой шеей, будто плащ[8]. Посмотришь на меня — и ни за что не скажешь, что «бедный Тэди» — отец стряпчего Квэрка; он-то настоящий господин, на бедного Тэди и не смотрит, у него в год доходу полторы тысячи фунтов, а то и побольше, и все с собственных земель, вот он и презирает честного Тэди; но я к его делам никакого касания не имею, как жил я, так и умру, честью и правдой служа семейству. Семейство Рэкрент, с гордостью могу сказать,—одно из самых древних в королевстве. Всем известно, что раньше-то они назывались не Рэкрент, а О’Шоглин и состояли в родстве с ирландскими королями[9], — но то было еще до меня. Дед мой был кучером старого сэра Патрика ОТПоглина, и, помню, я мальчишкой слышал его рассказы о том, что замок Рэкрент перешел со всеми своими землями к сэру Патрику: сэр Улюлю Рэкрент доводился ему двоюродным братом, владел прекрасным именьем, только вот без единой дороги — он всегда говорил: телега куда нужно проедет — и ладно. Бедняга! Оттого он и умер, да еще и доброго коня потерял, и все в один день, в одну охоту! Мне-то надо бы тот день благословлять, потому как поместье перешло прямо к семейству, с одним, правда, условием — на которое сэр Патрик О’Шоглин, как говорят, поначалу никак не соглашался, но потом, видя, чем тут пахнет, передумал, — а именно: должен он был актом парламента принять и носить имя и герб Рэкрент.

Да, вот он тогда и показал всему свету, что он за человек, сэр Патрик. Вступив во владение, задал он такой пир, какого здесь отродясь не видывали; к вечеру на ногах не стоял никто, кроме самого сэра Патрика, который мог перепить хоть кого в Ирландии, не говоря уж о трех королевствах![10] Дом у него круглый год был полон гостей, прямо битком набит, а порой и того больше; многие господа, лишь бы не пропустить приглашения в замок Рэкрент, — и притом не кто-нибудь, а первейшие в стране землевладельцы, такие, как О’Нийлы из Балинагротти или, возьмем, Маниголы с Джульеттиной горки или, скажем, О’Шэнноны из Нового Туллихога, — частенько, когда в доме, хоть убей, не было свободного уголка, предпочитали долгие зимние ночи отсыпаться в курятнике, который сэр Патрик нарочно в этих видах приспособил для удобства своих друзей и вообще любого, если кто вздумает его вдруг почтить своим визитом. И так оно шло и шло. Вся округа восхваляла его до небес. Долгая ему лета! Мне и по сей час уж как приятно смотреть на его портрет — вот он прямо передо мной: представительный, должно, был джентльмен, хоть я его никогда и в глаза не видал, — шея немного коротковата, а на носу такой прыщ, что только диву даешься: на портрете он до сих пор выделяется, хоть и нарисован в юности, но, говорят, до крайности схож. Говорят также, что это он придумал гнать виски из малины — что ж, так оно, верно, и было: во всяком случае никто против того не спорит, да и к тому же на чердаке в замке Рэкрент до сего дня лежит разбитая пуншевая чаша с надписью на сей счет — удивительная вещь! За несколько дней до смерти очень он веселился, — был как раз день рождения его чести, — позвал он моего деда, благослови его, господи! — чтоб тот выпил за здоровье гостей, и себе наполнил бокал до краев, но ко рту донести не смог, больно рука дрожала; и сам же над собой пошутил:

— Что, — говорит, — сказал бы мой бедный батюшка, если б выглянул вдруг из могилы, да увидел меня? Помню, был я совсем мальчишкой, когда он в первый раз налил мне как-то после обеда стакан кларета, да еще похвалил меня, что я поднес его ко рту твердой рукой, не пролив ни капли. Вот моя благодарность — выпьем за него этот бокал!

И затянул свою любимую песню, которой обучил его отец. В последний раз, бедняга, пел он ее в тот вечер, так громко и с таким жаром, а гости подхватили припев:

Кто на ночь ни капельки в рот не берет,

Зачахнет, пожухнет, до срока помрет.

А кто перед сном принимает по малой,

Тот славно живет и умрет славным малым . (Пер. Ю.М. Полякова)

В ту же ночь он и преставился — только все поднялись, чтобы выпить за его здоровье — и трижды прокричать «ура!» в его честь, как он вдруг упал: удар с ним приключился или еще что, только его тут же и унесли; а гости прображничали до рассвета и очень удивились, когда справились о его здоровье и узнали, что с бедным сэром Патриком все кончено. Не было во всей стране джентльмена, которого так бы любили при жизни и так оплакивали после смерти равно и бедные и богатые. А похорон таких во всем графстве ни раньше, ни после не видывали! Собрались все господа из трех графств: со всех сторон, куда ни глянь, теснился народ; женщин, мой прадед рассказывал, набежало видимо-невидимо, и все, как одна, в красных плащах, прямо словно войска в поле