Замок спящей красавицы - страница 53

Мы с Элен поженились, и я был далек от того, чтобы называть себя несчастным. Я, вероятно, был бы даже счастлив, если бы не резко ухудшившееся здоровье. Жили мы теперь в небольшом меблированном домике, окруженном каштанами, на берегу Соны. Вокруг на земле сверкали только что вылупившиеся из скорлупы молоденькие каштанчики. Красные и желтые листья медленно опадали, и сквозь оголяющиеся ветви деревьев просматривалась река, и были видны плывущие дымы города. А окна домов на соседних холмах удерживали лучи заходящего солнца. После обеда, в хорошую погоду, Элен обычно усаживала меня на террасе. В общем-то, больным меня назвать было нельзя, просто я слишком устал, наверное. Приходивший ко мне старый сельский врач, немного глуховатый и давно лишившийся всяких иллюзий, только пожимал плечами, когда я спрашивал его о моем состоянии. «Это усталость, — говорил он, — плен вас состарил… Да к тому же у вас еще и с желудком не все в порядке. Другие страдают сердцем или печенью, но, в сущности, причина заболеваний у всех одна… Что я вам могу сказать? Вам необходим отдых!» Элен провожала его и о чем-то с ним шепталась. Возвращаясь, она всегда улыбалась мне и гладила по волосам.

— Вот видишь, мой дорогой, твои волнения совершенно напрасны.

Но вот тут она как раз ошибалась: я абсолютно не волновался, напротив, я был совершенно спокоен и избавлен от всех переживаний. Еще никогда в жизни я не чувствовал себя до такой степени спокойно. Целыми днями я лежал в шезлонге и дремал либо наблюдал за проплывающими облаками или падающими листьями. Иногда откуда-то из-за горизонта до меня доносился рокот самолетов — для всех остальных там продолжалась война. Для меня она в прошлом, как и былая, полная преследований и опасностей жизнь.

Произошло это уже давно — восемь месяцев назад, в тот же вечер, когда я переступил порог «Двух торговцев». Элен мне, конечно же, рассказала все, что произошло после моего отъезда, но я даже не слушал ее, потому что не хотел этого знать; меня это уже совершенно не волновало. Теперь главным для меня было то, что она находилась рядом со мною, что она нашла этот дом и сама заключила договор об аренде, что именно она побеспокоилась о всех формальностях, связанных с нашим браком, и вообще обо всем. Я же лишь подписывал несчетное количество всевозможных бумаг. Теперь все это уже не имеет никакого значения.

В полудреме я вижу, как передо мной проплывают облака, образы, воспоминания, и придумываю восхитительные мелодии, которые тут же забываю. Время течет совершенно незаметно. Элен, сидя рядом со мной, вяжет и отгоняет мух от моего лица.

— Что тебе приготовить на ужин, Бернар?

— Мне все равно.

— Я сварю тебе бульон, картофельное пюре и поджарю яичницу.

— Великолепно.

Сперва я чувствовал себя уязвленным, но вскоре понял, что, несмотря на горячее желание, она так ничего и не сможет понять в физической любви. Зато у нее были внимательные руки, созданные для нежных жестов, заботы и утешения. И всякий раз я мысленно подстерегаю эти руки. Мне так хочется, чтобы они кормили меня, умывали, словно ребенка. Ведь, в сущности, я тоже не склонен к плотской любви. Я рос боязливым, эгоистичным мальчиком и почти что круглым сиротой. А вот с Элен я не чувствовал себя одиноким. Я настолько привык к шороху ее платья, что, пожалуй, не смог бы теперь обойтись без этого.

Беседовали мы с ней нечасто. Она была не слишком умна, а ее образование оказалось поверхностным и весьма условным. Но она получила хорошее воспитание, и этим сказано все! Тем не менее она считала себя пианисткой, поскольку умела в такт стучать по клавишам, и это единственное, что меня раздражало. Она, пожалуй, была бы самим совершенством, если бы согласилась излучать не слишком яркий свет, а слегка затемненный, как у ночника. И все же я не потерял надежды изменить ее. В снятом нами доме тоже стояло пианино, но очень старое, допотопное и совершенно расстроенное. По вечерам она мне на нем играла, а я слушал ее, сидя на старом диване с лопнувшими пружинами. Вся мебель в доме была какая-то старая, потрепанная и потому трогательная, комнаты просторные, с вылинявшими обоями.